— А удовольствие будут изучать Мелёшин…
В рядах оживились.
— … и Папена.
Позади меня засмеялись парни:
— Говорят, Мэл — специалист по изучению удовольствия во всех видах и позах.
Мелёшин с невозмутимым видом карябал что-то в тетради, а Эльза окатила меня убийственным взглядом.
Капе, собравшему по приходу на консультацию порцию приветственных рукопожатий, по итогам преподавательской жеребьевки достались раскаяние и компания девушки-старосты другой группы. Что ж, у парня наработан богатый опыт по этой части, поэтому ему не составит труда выполнить работу.
Я снова вернулась взглядом к Мэлу, а мыслями — к утренней стычке в общепите. В ней Мелёшин поставил себя выше установленных правил, применив заклинание на глазах у десятков свидетелей. Дегонского же, не поддавшегося на провокацию, нельзя назвать трусом. Кто знает, вдруг, в отличие от самоуверенного Мэла, ему бы не сошло с рук ответное заклинание, и его в два счета выперли бы из института за нарушение студенческого кодекса?
Покуда я размышляла, Дегонский постепенно рос в моих глазах, превращаясь в дальновидного парня, не ставшего раздувать конфликт из разумной предосторожности, в то время как Мелёшин, сидя на другой чаше весов моего правосудия, опускался все ниже и ниже с адским хохотом, и постепенно у него появились хвост, рога и копыта, нарисованные фантазией. В конце концов, принципиальность Мэла в отношении личного едового места выглядит смешной. Сдался ему этот стол в углу!
После консультации я нагнала Мэла в коридоре.
— Чего тебе, Папена? Я тороплюсь, — сказал он, оглядываясь по сторонам.
— Ты подстроил исследование в паре по элементарке?
— Папена, твое мнение о себе выше, чем есть на самом деле, — сделал скучное лицо Мелёшин. — Мне без разницы, что и с кем изучать.
— Понятно.
Я развернулась, чтобы уйти, но вспомнила и спросила:
— Утром, в столовой… Вы с Дегонским на полном серьезе говорили… ну… о парке?
— Я похож на шутника? — прищурился Мэл. — Смотрю, ты распереживалась за него. Или за меня?
— Больно надо.
— Странно. Я ждал, когда бросишься защищать Дегонского как настоящая альтруистка, — сказал насмешливо Мелёшин. — Нимб блестит — глазам больно.
— Ты спровоцировал его. Зачем?
— Хочешь заступиться? — спросил Мэл с легкой издевкой и предложил: — Заступись. Попроси за него у меня.
— Почему у тебя? Это у Дегонского я должна просить за твою линялую шкурку.
— А ты попросишь? — заинтересовался Мелёшин. — Все-таки беспокоишься обо мне?
Умеет же человек запутать и развернуть разговор задом.
— Я не то хотела сказать. Дегонский имеет право вызвать тебя в парк, а не ты его.