Выбравшись из подвала, я вступила в опустевший холл. Народ разошелся, чтобы получить очередную дозу сессионных переживаний. Гномик на часах сообщил, что у меня осталось немного времени до того, как начать топтание перед дверью аудитории. К тому же среди студентов будет Мэл, а рядом с ним Эльза.
Оттягивая встречу до последнего момента, я направилась на чердак, решив не брать из раздевалки куртку, чтобы лишний раз не выслушивать ворчание гардеробщицы о безмозглых студентах, которые не знают, чего хотят от жизни — то ли одеться, то ли раздеться.
Прочитал ли А. записку?
Прочитал.
Ниже моего послания было приписано карандашом: «Когда?»
Коротко и емко. Похоже, у нас завязалась переписка.
Действительно, когда? Сегодня не получится; завтра, в день приема, тоже не удастся, к тому же институт закроют. Следующий день — понедельник. Трудный, но нужный день, поскольку знаменует начало новой недели. Я же отосплюсь после светского мероприятия и вечерком поднимусь чердак.
Ежась и дыша на замерзшие ладони, торопливо накарябала пером: «Пон, 20.00».
Когда благодарный горнист спросил, чем могут помочь ребята, я придумала. Они передадут весточку маме, хотя пока непонятно, каким образом: у меня нет ни её адреса, ни имени, и я не смогу описать, как она выглядит. Теперь уже не имеет особого смысла шифроваться, коли завтра на всю страну прогремит мое родство с первым заместителем министра экономики и, возможно, всплывет факт первого брака отца. И все же разговор с горнистами нужно вести так, чтобы не подставить ни себя, ни ребят. Пока не знаю, как это сделать, но обязательно что-нибудь придумаю.
Законспирировав записку дрожащими от холода руками, я спустилась с чердака и попрыгала, чтобы отогреться. Больше не буду лазить без куртки по неотапливаемым помещениям, а то недолго подхватить простуду. Пробегусь-ка до экзаменационной аудитории.
У кабинета творился обычный бедлам. Кто-то повторял вслух конспекты, кто-то, прижав ухо к двери, прислушивался к тому, что происходило внутри. Другие счастливчики делились впечатлениями после экзамена и хвастались оценками. Тут же на стене висел листочек с номерами билетов, прилепленный на жевательную резинку, и каждый выходящий из аудитории зачеркивал билет, который ему выпал. Некоторые студенты перепроверяли, хорошо ли спрятаны шпаргалки, чтобы их не унюхал препод. Пустая затея. Все равно почует.
Я проглядела вычеркнутые номера. Мой выученный абы как двадцать пятый остался девственно нетронутым. Стоит ли трястись, переживая, если все равно заходить в числе последних, и уже неважно, какой билет мне попадется?