Главное же, Ленин не мог не понимать, что если бы он свои подозрения высказал вполне определённо, то – с учётом его болезненного состояния в момент диктовки письма – Зиновьев, Каменев и их сторонники, лицемерно вздохнув, сказали бы: „Сбрендил Владимир Ильич…“
И крыть было бы нечем!
Впрочем, может быть Ленин, говоря об этой троице, имел в виду и не „масонский“ след, а те социальные и политические черты судьбы Троцкого, Зиновьева и Каменева, которые определяли их „небольшевизм“ как противоположность большевизма, понимаемого Лениным как абсолютная идейная непоколебимость при умении и готовности идти на компромисс, не поступаясь ни на йоту политической принципиальностью.
Ленин писал о взбесившемся мелком буржуа, колеблющемся от крайней революционности к крайней контрреволюционности, и, как показало будущее, эта его характеристика была вполне применима к троице „Троцкий – Зиновьев – Каменев“. Бухарин же мог быть к этой „тройке“ „пристяжным“ – он на эту роль очень психологически подходил.
При жизни Ленина его „Письмо“ обнародовано не было даже в самом узком кругу. Однако, очень может быть, что, невзирая на крайнюю конфиденциальность диктовки, содержание её через одного из ленинских секретарей стало известно кому-то из „троицы“… И такая осведомлённость могла лишь дополнительно стимулировать желание политически отстранить Сталина путём физического „отстранения“ Ленина.
У Сталина были скромные житейские запросы, чего о других высших вождях сказать было нельзя. При этом к Сталину Ленин в надиктованном им „Письме к съезду“ политических претензий не предъявлял.
Зато политически убийственная оценка „троицы“ Лениным могла сама по себе поставить крест на них, как на политиках. А к середине 20-х годов быть в России крупным политиком-коммунистом означало не столько синяки и шишки, сколько – при желании, пироги и пышки…
Ленин однажды в сердцах сказал что-то вроде: „Ох уж, эти старые большевики!“
Да уж…
В угаре поздней перестройки смешалось в одно многое… И хотя „идеологические бойцы ЦК КПСС“ из числа элитарной полит-профессуры уже готовились сменить красные ленточки на „триколор“, клеветали они на Сталина и фальсифицировали эпоху Сталина ещё с позиций не антикоммунистических, а с позиций „социализма с человеческим лицом“… Скажем, в академическом журнале „Новая и новейшая история“, в № 4 за 1989 год, доктор наук Н. А. Васецкий опубликовал политический портрет Григория Зиновьева, а в предыдущем 3-м номере он же дал политический портрет Льва Троцкого…
Оба портрета были выдержаны ещё не в апологетической по отношению к портретируемым, но – во вполне антисталинской манере. Зиновьев, мол, невинная жертва безжалостного тирана-интригана, да и Троцкий, хотя „противоречив“, сделал для России немало хорошего, и т. д.