помнили, что Ильич не божественного происхождения. А раз так, раз „не боги горшки обжигают“, то мы-де и без Ильича их можем теперь обжигать, и не хуже…
Тем более, что и вождь богатый на острое слово имеется – товарищ Троцкий! Или там – товарищи Зиновьев и Каменев…
Так, конечно, мыслили немногие – вряд ли более 2–3 % от тех „не умеющих думать“ 60 %, о которых писал Ленин в 1913 году. Но ведь предателей всегда требуется немного, если они хорошо маскируются!
К тому же в антисталинских (они же – уже и антиленинские) кругах всё более развивались групповщина и чувство клана… Вдова Бухарина – Ларина-Бухарина, в своей книге воспоминаний неосторожно приводит фразу из открытки, присланной Рыковым Бухарину в закрытом конверте из Москвы в Гурзуф летом 1930 года:
„Приезжай здоровый, мы (Рыков и Томский. – С.К) вели себя на съезде (XVI съезде РКП. – С.К.) по отношению к тебе достойно. Знай, что я люблю тебя так, как не смогла бы любить даже влюблённая в тебя женщина. Твой Алексей“[1532].
Ни Бухарин, ни Рыков в гомосексуальных наклонностях замечены не были, но тональность фразы такова, что нормального человека от неё подташнивает.
Для полноты же той политической и психологической картины, на которой разворачивался последний акт жизни Ленина, надо хотя бы кратко рассказать о XIII партийной конференции, которая началась 16 января 1924 года и закончилась 18 января – за три дня до смерти Ленина.
Внутрипартийная ситуация сложилась тогда своеобразная. В Германии общими усилиями готовилась новая революция, однако она потерпела поражение, так и не развернувшись. Это усилило позиции тех, кто тянул „вправо“…
Летом 1923 года оппозиционные члены ЦК устроили ряд так называемых „пещерных“ совещаний – во время отдыха под Кисловодском в горных пещерах. Обсуждались якобы вопросы оптимизации руководства, а на деле – ослабления Сталина и усиления Троцкого.
В конце 1923 года, пользуясь тем, что Ленин был давно и полностью выведен из политической борьбы, Троцкий попытался стать первой фигурой партии. В начале октября 1923 года он направил в ЦК письмо – фактически антисталинское. Вскоре в ЦК поступило и „заявление 46-ти“, подписанное публикой с бору по сосенке. Среди подписантов были и троцкисты Преображенский, Серебряков, И. Смирнов, Пятаков, Косиор, и „децисты“ (группа „демократического централизма“) Осинский, Сапронов, В. Смирнов, и „левые коммунисты“, и остатки „рабочей оппозиции“, и просто недовольные…
На объединённом пленуме ЦК – это после него Крупская уговаривала Зиновьева отнестись к Троцкому „по-товарищески“, Троцкого потрепали сильно, однако в партии началась (точнее – была спровоцирована оппозицией) дискуссия. Формально всё крутилось вокруг вопросов „внутрипартийной демократии“ и „засилья“ партийного аппарата, а на деле – вообще против курса на строительство социализма в России.