— Нет-нет, — заверил охранник, — У меня здесь, — он показал на какой-то прибор, — Всё фиксируется. Дверь черного хода сейчас не открывалась. Открылась бы, тут бы лампочка загорелась. Вам нужна помощь?
— Всё в порядке, — отмахнулись мы с Викой.
— Может, это кто-то из жильцов? — подкинула идею я.
Виктория отрицательно покачала головой и какой-то деревянной походкой направилась к лифту.
— Что ты там говорила про чердак? — спросила она уже возле своей двери.
— Даже если преступник и проник в подъезд через чердак, он уже десять раз успел бы сбежать, — заметила я, — И потом, не гоже нам без мужиков в такое время на чердак лазить. Может, охранника пошлем?
Как и ожидалось, Виктория, смертельно боявшаяся придать историю с шантажом огласке, отказалась. Вернувшись в комнату, мы обе находились в крайне подавленном состоянии. Зазвенел телефон. Виктория вяло перекинулась с маленькой, почти незаметной трубкой парой слов.
— Жорик звонил. У него какие-то новости, просил, чтоб ты его дождалась у меня, — ничего не выражающим тоном произнесла Вика мне.
— Дождусь, — с той же интонацией ответила я.
— Господи, — Виктория вдруг закрыла лицо руками и заплакала, — Ну за что мне всё это? Вечное разочарование… Бесконечные предательства…
Виктория фактически озвучивала мои мысли. Я подошла к подруге и неумело провела рукой по её волосам.
— Не плачь, — только и смогла сказать я.
— Что не плачь, что не плачь! — взорвалась Виктория, — Если бы ты знала, Катюша, как я устала. В этом обществе невозможно быть сильной, преуспевающей и, уж, упаси Боже, удачливой… Атмосфера вокруг тебя тогда просто пропитывается ложью, корыстью и предательством…
У меня к горлу тоже подкатил комок слёз.
— Ну, хоть ты у меня есть, — Виктория прижала мою ладонь к своей щеке и попыталась улыбнуться.
Меня охватил какой-то совершенно мистический ужас. Ведь я тоже, как и все, обманывала Викторию, которая, оказывается, так безгранично доверяла мне!!! Осознание этого факта оказалось сильнее меня и причинило невыносимую боль. Мысли смешались окончательно. «Господи, Шурик, откуда ты взялся со своими розами?!» — прошептала я про себя.
— Хоть ты у меня есть, — продолжала рыдать Виктория, — Ты родная. Ты из детства. Ты не предашь…
Меня начало трусить. Я обхватила голову руками и попыталась прийти в себя. «Не реветь! Не реветь! Не слушать!» — приказывала себе я, — «Тебе нельзя реветь! Не смей!»
— Я расскажу тебе кое-что, — Вика, наконец, перестала плакать, — Совершу еще одно роковое признание.
Я внимательно следила за ней, стараясь придать лицу более оптимистичное выражение.