— Нет, ты только подумай, — Вика рассказывала Александру про Дарью, — это чудище мне сегодня заявляет: «Мам, мне нужна помощь. Я опять проспорила Антончику булочку». Не хочу, чтобы ты расплачивалась за меня. В общем… Найди мне работу, а?» Антончик — это наш одноклассник, большой друг и вечный оппонент в спорах.
— Хм… Думаю, тебе стоит заняться воспитанием этого Антончика. Не очень-то хорошо спорить с девушками на что-то, и уж тем более некрасиво это что-то с них потом требовать, — серьезно начинал Александр.
И Вика, превратившаяся вдруг в сентиментальную дурочку, с замиранием сердца думала: «Вот он какой благородный. И как живо он интересуется проблемами Дарьи…».
Всего за неделю общения барьеры между Викторией и Александром, к коим обязывали светские манеры, почти разрушились. Телефонные разговоры становились всё глубже и откровенней. Вике казалось, что свершилось чудо. Людям, столько видевшим в жизни, очень сложно, уже практически невозможно, всерьез заинтересоваться кем-то, довериться кому-то. Но Вике это было необходимо, и она решила верить. Она буквально жила этими диалогами, считая часы, когда раздастся долгожданный звонок и знакомый голос произнесет: «Как дела?» Сейчас она и сама не могла толком понять, как можно было так серьезно относиться к каким-то телефонным разговорам.
Правда, этот человек не особенно стремился предстать перед Викой воочию.
— Алло!
— Как дела?
— Куда ты пропал? Обычно ты звонишь на час раньше!
— Извини… Я и не думал, что ты заметишь мое отсутствие…
— Не ври. Все ты думал. И не звонил специально, чтобы я нервничала, чтобы…
— У тебя какие-то неприятности?
Сама заботливость.
— Нет… Не знаю. Объяснишь ты мне или нет, что тебе от меня нужно, а?
— Любви.
— Ты ведь даже не видел меня никогда…Эти слова слишком много для меня значат, не играй ими.
— Вик, ты что? Я обидел тебя чем-то? Неужели ты не чувствуешь, что я говорю искренне.
Виктория ощутила, как у нее перехватило дыхание. Но остановиться она уже не могла.
— Ну, конечно. И приходить лично ты отказываешься потому, что у тебя нет передних зубов и лысина на полголовы, — продолжала язвить Вика, — Ты боишься, что я испугаюсь, посему предпочитаешь довольствоваться телефонным общением. И так будет всегда…
— Подожди, я ошибаюсь или ты настаиваешь на большем?
— И не надейся! Просто для меня это единственный способ проверить, существуешь ли ты на самом деле.
— Виктория… Я мыслю — значит существую… Причем мыслю преимущественно о тебе. Прям, навязчивая идея у меня какая-то, — а потом вдруг без перехода Александр перешел на серьезный тон, — Знаешь, я боюсь личной встречи. Боюсь что-то разрушить.