Викторию моя тирада должным азартом и оптимизмом не заразила. Задумчиво прищурившись, она неотрывно глядела на угол журнального стола и сосредоточенно грызла при этом колпачок автоматически прихваченной с тумбочки авторучки.
Мое воображение тут же представило, как страницы небрежно валяющегося на столе дамского журнала вспыхивают под Викиным взглядом. Я немедленно хватаю накидку с кресла и принимаюсь лупить ею по пламени, опрокидывая при этом чашки и кофейник, а также переворачивая стоящую здесь же на столе початую бутылку коньяка. Спиртное вспыхивает… Огонь впивается смертоносным поцелуем в якобы кожаную обивку мягкого уголка, высасывает её всю, оставляя на креслах несчастное морщинистое нечто… С перепугу я отшвыриваю уже занявшуюся огнем накидку… Пламя страстно льнет к шторам, ластится к ковровому покрытию… Пожарные приезжают через полчаса, весь дом тут же превращается в чавкающую и пенящуюся массу… Жильцы мечутся в панике… Крича о женщинах и детях, спасают деньги и драгоценности… И лишь Виктория Силенская не отдается общей суматохе. Не меняя позы и не отрывая прищуренного взгляда от дотлевающей кучки углей, оставшейся после журнального столика, Вика напряженно думает о чем-то своем. Челюсть её при этом ни на секунду не прекращает нервно дергаться. Виктория всё грызет и грызет уже истекающую чернилами авторучку, пытаясь изжевать её в пыль.
— Эй, ты меня вообще слушаешь? — Вика давно уже покончила с театральной паузой и теперь рассказывала что-то, расхаживая вдоль огромного, зашторенного темными гардинами, окна.
— Да, да, конечно, — усилием воли я прогнала "пожарное" наваждение, еще раз отметила, что мне не мешало бы всё-таки выспаться, и наигранно бодро улыбнулась, — Очень внимательно тебя слушаю!
— Так чего ж не отвечаешь? Я спрашиваю, ты со мной согласна?
— Ну… Безусловно "да", только, в чем именно, не припомню… — откровенно врать не хотелось.
— Господи!!! О чем ты опять думаешь?
— О пожаре, — честно призналась я, — Мне привиделось, будто вокруг тебя всё горит…
На этот раз во взгляде Виктории сквозило откровенное восхищение.
— Послушай! — подруга вдруг оживилась, — Похоже, у тебя и в правду открылся дар ясновиденья… Пожалуйста, рассказывай мне о каждом, слышишь, каждом твоем таком видении, хорошо?
Вика как-то уж слишком заботливо подлила мне еще кофе.
— Где здесь ясновиденье? Ты объяснишь мне что-нибудь, в конце-то концов?! — я начинала злиться.
— Как же я объясню, если ты не слушаешь? Я тут тебе такой слезно-пафосный монолог выдала! Душу, можно сказать, открыла… А ты, за своим, точнее за моим пожаром всё прослушала.