— Ни одна из потерпевших, — объяснил причину своей скорби бывший опер, — Не согласится дать показания. Все побоятся признать, что посещали Клуб Знакомств. Они все женщины порядочные…
— А я, значит, нет?! — не то, чтобы меня интересовало мнение Жорика, но спросить явно следовало.
— А кто говорил, что не слывет «семейной и порядочной» и репутацией своей не дорожит? — ехидно напомнил опер.
Вот же ж. И ничего не попишешь.
— То есть, ты хочешь, чтобы я позволила ему обокрасть меня, и потом написала заявление в милицию?
— Именно, — подтвердил Жорик, — Ты не дрейфь. Я с собой возьму одного хлопца — он действующий мент. В смысле в органах он и по сей день работает. Мы с ним этого Александра сразу после совершения ограбления возьмем. И доказательства все на месте, и ты цела, и преступник пойман. А потом я с нашим Санькой о шантаже потолкую. И о напарнике. Когда вина уже доказана, для выяснения подробностей можно обрабатывать преступника любыми методами, — Жорик многозначительно вскинул брови, — Думаю, Виктория сможет больше не беспокоиться.
От последних фраз мне стало заметно не по себе.
— Будем считать, что сам ты человек не жестокий, просто работа у тебя такая, — прошептала я вдруг осипшим голосом.
Жорик утвердительно кивнул, даже не попытавшись оправдаться. Я никак не могла определиться со своим отношением к Георгию. С одной стороны — еще неизвестно кто хуже, обворовывающий богатых дур или потаскух Санька (дамы другого рода с посторонним мужиком в лес не поедут), или Жорик, «обрабатывающий с применением методов» всех, от кого требуются показания. С другой — нельзя не считаться с тем, что некоторые средства всё-таки оправдываются целями. Устав метаться между этими двумя сторонами, я раз и навсегда решила остановиться на сухом тоне в общении с бывшим опером.
— Значит, встретимся вечером? — я привстала, давая понять, что у меня сегодня еще масса своих дел.
— Хорошо. Предлагаю в семь у тебя. Я пока поговорю более предметно с Кошкой, и заскочу к Силенской в офис, выпрошу для тебя какие-нибудь драгоценности.
Я скривила недовольную гримасу, и, тут же забыв о холодном тоне, принялась возмущаться.
— Что значит, «выпрошу»! Это кому надо, мне или ей?!
— Ну и характер, — проворчал Жорик, помогая мне одеть куртку, — Не придирайся к словам, если можно!
Я вдруг вспомнила свой вчерашний разговор с вторым бывшим мужем и развеселилась.
— Сам так за дамами ухаживаешь, а чужих мужей от этого отучаешь!
— Я?! — Жорик честно попытался припомнить, — А, ну да, — он улыбнулся, — Знаешь, чтобы стать самым высоким, можно вырасти самому, а можно укоротить окружающих. Это я так соперника устранял.