Теперь солнце считывало все изгибы её тела, зажигалось на нём яркой полосой, то выхватывало пупок, то скользило по бёдрам. Золотистый луч шаловливо спустил одну бретельку лифчика, облил медовой лаской плечо. Карина снова прильнула к ковру, в порыве вдохновения извиваясь то кошкой, то змеёй. Свернувшись клубком, она упруго распахнулась навстречу солнцу и открыла наконец грудь. Лифчик полетел Славе, а луч запечатлел сканером соски с коричневатыми ареолами.
Поднявшись, Карина приблизилась к Славе и победоносно поставила ногу ей на колено.
– Дальше можно самой, доктор? – улыбнулась та.
Карина милостивым кивком позволила ей расстегнуть туфлю и стянуть чулок сначала с одной ноги, потом со второй. Остались только трусики, и ладони Славы заскользили по ним, а губы защекотали дыханием шею Карины.
– Вот это всё я и буду представлять себе.
Последняя деталь гардероба соскользнула с Карины уже в постели. Прильнув к девушке всем разгорячённым от нетерпения телом, Слава любовалась трусиками у себя в руке, время от времени зарываясь в них носом.
– А можно, я буду носить с собой не заколку, а вот это? – окидывая кокетливую кружевную вещицу ласково-мечтательным взглядом, спросила она.
– И как ты себе это представляешь? – Карина с грудным смешком поёрзала под Славой, переплетаясь с ней ногами. – Достала трусы... понюхала. Фетишизмом попахивает!
– Главное, чтобы мне было приятно, – изогнула бровь Слава, накрывая её губы глубоким, тёплым поцелуем.
*
Тёплая летняя ночь раскинулась над рекой – предпоследняя ночь отпуска Славы. Звёздное небо мерцало над тёмными верхушками сосен космической бездной; в городе из-за его вечных огней такого и не увидишь. Даже ветер замер, боясь нарушить эту величественную тишину. Карина слушала звёздную бесконечность, усевшись на траву и обхватив колени руками.
– Ну, что там слышно, Большой Ух? – Слава присела рядом, коснувшись Карины локтем.
– «Мы весёлые медузы, мы похожи на арбузы», – со смешком процитировала Карина старый мультик.
– А ещё что? – усмехнулась Слава.
Ещё Карина слышала стук родного сердца совсем рядом. И чувствовала тёплое прикосновение, от которого сладкие мурашки бежали по лопаткам, а незримая ниточка между душами натягивалась и тонко звенела. Быть рядом каждый миг, осознанно и неотступно, с внимательно слушающим, открытым сердцем – непростая работа, от которой порой хотелось лечь и заплакать, но награда за неё всегда возносила выше этих загадочных звёзд. Попасть в медвежьи объятия и услышать тихое: «Я люблю тебя, принцесса», – за одно это можно было вынести тысячу напряжённых, хмурых дней, принимая сердцем острые отголоски боли. Если у родного человека опустились крылья, нести на своих, пока его собственные не окрепнут. Просто потому что это, наверно, и есть любовь.