Вообще положение создалось отрадное, и не без надежд, которые иногда слаще исполнившихся благ.
Однажды, приблизительно через неделю после свалившейся на них удачи, прислуга принесла в комнату мисс Лидии письмо на ее имя. По почтовой марке видно было, что оно из Нью-Йорка. Не зная никого в этом городе, мисс Лидия, удивленная, с легким волнением, села за свой стол и ножницами открыла письмо. Вот что она прочла:
Дорогая мисс Тальбот!
Думаю, что вы будете рады узнать о моей удаче. Я получил и принял предложение на двести долларов в неделю от одного нью-йоркского постоянного театра — Играть полковника Кальхуна в «Цветке Магнолии».
Есть еще что-то, о чем вам следует знать. Думаю, что лучше не говорить об этом майору Тальботу. Мне очень хотелось отплатить чем-нибудь за ту большую помощь, которую он оказал мне при изучении роли и за дурное настроение, в которое я его привел. Он отказался от моей помощи, но я выполнил свое намерение другим способом. Я легко могу обойтись без этих трехсот долларов.
Искренно ваш Г. Хопкинс-Харгрэвс.
Р. S. Как я сыграл дядю Мозе?
…Майор Тальбот проходил через вестибюль, увидел открытую к мисс Лидии дверь и остановился.
— Есть почта для нас, дорогая Лидия? — спросил он. Мисс Лидия спрятала письмо в складках платья.
— Получена «Мобильская Хроника», — поспешно сказала она: — газета лежит на столе в вашем кабинете.
Дайте пощупать ваш пульс!
Перевод Зин. Львовского.
Я пошел к доктору.
— Сколько времени вы не вводили алкоголя в своей организм? — спросил он.
Повернув голову в сторону, я ответил:
— О, очень давно!
Доктор был молодой. Этак от двадцати до сорока лет. Он носил носки гелиотропового цвета, но выглядел, как Наполеон. Мне он чрезвычайно понравился.
— Теперь, — сказал он, — я покажу вам действие алкоголя на ваше кровообращение.
Он обнажил мою левую руку до локтя, вынул бутылку виски и дал мне выпить. Он стал еще более похожим на Наполеона. Мне он нравился еще больше. Затем он положил плотный компресс на верхнюю часть моей руки, пальцами остановил пульс и нажал резиновый шар, соединенный со стоявшим на подставке аппаратом, похожим на термометр. Ртуть прыгала вверх и вниз и как будто нигде не останавливалась, но доктор сказал, что она показывает двести тридцать семь или сто шестьдесят пять, или еще что-то в этом роде.
— Теперь вы видите, — сказал он, — как алкоголь действует на кровообращение?
— Поразительно, — сказал я: — но считаете ли вы этот опыт достаточным? Не попробуем ли другую руку?
Нет, он не согласен. Затем он схватил мою руку. Я подумал, что приговорен к смерти, и что он со мной прощается. Но он хотел только воткнуть иголку в кончик моего пальца и сравнить красную каплю крови с кучей пятидесятицентовых фишек для поккера, которые он наклеил на карточку.