Тимур злился все сильнее, становился на глазах холоднее. А Шира нервничала, видя, что её обычные приёмы не срабатывают.
Хани так и не просыпалась, Лаки, вернувшаяся непонятно когда, спокойно дремала в своей корзинке. Только иногда ушки дёргались, ловя слова окружающих, и кошка вновь спокойно спала.
После обеда, когда есть пришлось тоже в седле, злиться начала Шира.
На первую её просьбу о привале, Тимур ответил категоричным «нет». На вторую просьбу — «нет» прозвучало ещё категоричнее. На третью мужчина уже не ответил, и иллинтири начала ныть.
— Никто меня не любит, никто меня не ценит! Почему мы не может остановиться хотя бы на немного? Я устала! У меня все болит! У меня уже болят ножки! Мне больно сидеть! Я хочу на ручки! Я хочу спать! Я хочу в нормальную кроватку!
После второго рефрена, у Тимура начал нервно дёргаться глаз. После третьего, побелели костяшки пальцев, так сильно сжимал поводья мастер. После шестого, Тимур не поворачиваясь, сказал:
— Шира. Или ты замолчишь. Или я сделаю тебя кошкой.
— Как это ты сделаешь? — всхлипнула иллинтири.
— В кошку вы превращаетесь, когда есть угроза вашей жизни, — отозвался мужчина кратко. Но свою фразу заканчивать не стал, позволяя Шире додумать её самой.
— Жестокий! — взвыла девушка, напоролась на потемневший взгляд, и замолчала. Следующие несколько часов девушка сопела, выразительно хныкала и поскуливала.
Тимур не обращал на неё внимания из принципа. Но тишина воцарилась только ближе к ночи. Мужчина даже послал лошадей более медленным шагом, чтобы дать покой измученным ушам.
— А мы остановимся на ночь? — робко спросила Шира, глядя на уставшее лицо Тимура.
— Нет.
— Ясно… — взглянув на девочку в руках мужчины, Шира отвела взгляд. Если бы не Хани, вот так, ехать в руках Тимура могла бы она. А вместо этого в руках мужчины спала девочка. Обиженно поджав губы, кошка опустила голову.
Всё это было грустно, и совсем не так как она хотела.
Лес редел, сухая земля под копытами коней отзывалась раскатами гула. Качающиеся на ветру травы растревожено шептались змеиными голосами.
— Прости меня, — шепнула Шира.
Тимур повернул к ней голову.
— Что?
— Прости. Я плохо себя вела…
— Ты же не ребёнок, чтобы «плохо» себя вести.
— Ну, хорошо. Я вела себя как капризная эгоистка. Прости. Я привыкла к тому, что я белая кошка, мартовская иллинтири. Я привыкла, что устоять передо мной ни у кого не получается. А тут ты — не просто устоял, но ещё и…
— И?
— Пошатнул мою уверенность в своих силах.
Тимур вздохнул.
— Шира, что за детство? Тебе сказать, что ты красивая, чтобы ты успокоилась?