И пожалуйста, ты, сынок,
Глаз своих от меня не прячь,
Я – ведь помощь твоя, Я – Бог!
Заболеешь – Я буду врач.
Одиноким Я буду друг
И в отчаяньи помогу,
Знаешь, сила отцовских рук —
Беспредельна! Я все могу!!!
Я даю приказ облакам,
Создаю все планеты вновь.
Для меня ведь ничто – Века.
Я ведь вечный, Я есть любовь!
Буду светом для тех, кто слеп.
Пред обрывом Я крикну: стой!
уду алчущему Я – хлеб!
Буду жаждущему – водой!
Сколько б ни было тебе лет
Хоть на самом земном краю,
Если ты Мне не скажешь: нет!
Дам тебе Я любовь свою.
Как хочу Я тебя обнять,
Как хочу Я тебя простить.
Так не сложно Меня понять,
Если сердце свое открыть.
Чтобы не было больно вам,
Чтобы было меньше потерь,
Сын мой! Верь здесь Моим словам,
Лишь Отцовским словам ты верь!
Но свобода здесь и назад —
Не возьму ее, чтобы жалеть.
Сам ты выберешь: рай иль ад.
Сам ты выберешь: жизнь иль смерть…
Без тебя не так светел рай,
Хоть и звезды везде зажглись.
Что ж ребенок мой, вырастай,
Колобком по земле катись…
Это была ария, которую я, сонная и не очень имеющая в таком состоянии возможность сопротивляться, записала, не совсем еще понимая, что к чему.
В конце были слова: «Колобком по земле катись». В голове появились картинки, я вдруг захотела послушать классику, в Интернете я набрала в поисковике «классическая музыка», и первой открылась сарабанда XVI века в обработке Генделя.
И я увидела, как Господь под эту мелодию создает прекрасный мир, потом лепит много колобков разной национальности из глины (из земли Я вас создал, и в землю уйдете), а потом выбирает – выдергивает оттуда одного – Адама и радуется ему как Отец.
Я не буду пересказывать весь спектакль, скажу только, что с сотворения мира и ухода Адама и его предательства у нас все началось, а потом Колобок – символ ушедшего от своих корней человечества – продолжил все в лесу, где лесные зверюшки с человеческими характерами живут очень похожей на нашу жизнью, и кто-то только и делает, что ищет золотые орешки, а кто-то нашел книгу о любви, праведности, дружбе, прощении, о призыве побеждать зло добром и, читая книгу, старается жить по ней, сильно раздражая этим золотоорехоискателей. Сюжет был прост как дважды два – четыре!
Все диктовалось по ночам ровно с четырех до шести, и песни, и тексты. И я при этом прекрасно высыпалась, как никогда. Пьеса стала сильно видоизменяться, мощной уверенностью, обрастать, как скелет мясом – песнями, монологами и диалогами, танцами и прочими театральными штучками.
Она по ночам наматывала на себя все больше и больше и из небольшого «колобка» превращалась в полноценную постановку.