Постоял в тяжком раздумье. Затем открыл дверь "Жигулей" и, коря себя за непредусмотрительность, привязал к рулю вторую руку опера, а шею его старым собачьим поводком прикрутил вплотную к подголовнику кресла.
- Вот так оно понадежнее, - произнес удовлетворенно, не принимая во внимание зверское мычание и хрюкание онемевшего поневоле Дробызгалова. - Не бойся: смертного греха на душу не возьму. Дня через два позвоню в ментовку твою хотя бы и из Берлина.
Он погасил в гараже свет и запер тяжелые двери. Через пять минут такси уносило его в аэропорт.
Ощупывая нывшую от неудачного падения ногу, Михаил размышлял, застанет ли он в "Шереметьево-2" знакомую даму, твердо гарантировавшую места "на подсадку". В крайнем случае придется звонить ей домой. Предстоит и звонок родственникам относительно похорон...
Надо же, не суметь даже деда похоронить, что за жизнь... А какая впереди? Кто знает... Не исключено, что сегодня придется ночевать в камере - ведь валюту и камни он вынужден везти на себе и выхода - никакого... Ладно. Если в камере значит, не судьба.
Спустя считанные часы на него уже смотрели проницательные глаза таможенника.
ФРИДРИХ КРАУЗЕ
По узкому, петляющему в аллеях пирамидальных тополей шоссе, они уже затемно приехали в район Вюнсдорфа, где жил Краузе.
Из багажника Роланд выгрузил пакет с продуктами и поднялся с ним по ступеням к массивной входной двери. Краузе, не выпуская из рук портфеля, достал ключи, отпер замок.
Не обронив ни слова, они вошли в гостиную. В доме, несмотря на теплую апрельскую пору, было зябко; открыв заслонку печи, Краузе увидел на колосниках лишь серый прах прогоревших углей и хотел было уже сказать шоферу, чтобы тот принес корзину спрессованных топливных брикетов из подвала, но передумал.
Сегодня он не будет топить дом. Да и вообще будет ли топить его когда-либо?
Тяжело прошелся по огромной гостиной, занимавшей практически весь первый этаж, машинально поправил плотную черную ткань светомаскировки на окнах...
Роланд возился на кухне, готовя ужин. Вот еще незадача - этот шофер... Сейчас Краузе была нужна машина и - абсолюно не нужны никакие свидетели... А Роланд - свидетель опасный. Кто ведает, что на уме у парня? Если сейчас он, Краузе, соберет вещи и уедет один куда-либо, кто гарантирует, что буквально через минуту после такого исчезновения не последует незамедлительный доклад на Принц-Альбрехтштрассе, не перекроются дороги, и завтрашняя встреча с рейхсфюрером состоится уже в подвале Министерства Безопасности?
Никто. А то, что Роланд Гюнтер - осведомитель, в нынешних условиях особо тщательно отслеживающий каждый его шаг, не просто вероятно, но и закономерно.