Взвешивая очевидные факты, Михаил не раз вспоминал про себя неонацистские измышления Курта, постигая: нынешний немецкий капитал зависит от американского, то есть, - от еврейского мирового; значит, денежки, отпущенные на армию - из сионистского источника, заинтересованного в возвращении прежних победителей на рубежи почти что пятидесятилетней давности, и лозунг свободной Европы, - безусловно, привлекательный и благородный, не имеет никакого отношения к России, чьи граждане с каждым днем испытывают все большие и большие сложности с въездными европейскими и американскими визами, и никаких претензий по данному поводу Западу не предъявляется. Ни славянским правительством, ни президентомроссиянином, ни женою его Наиной, участвующей в гуманитарных контактах, предоставленных ей согласно статусу...
Впрочем, как и ариец Курт охотно сотрудничал с деловыми российскими евреями, зарабатывая на хлеб насущный, так и Михаил не пенял на сомнительные позиции каких-либо правительств и высокопоставленных деятелей, понимая: ругай, изобличай, анализируй, мели языком и строй теории - денег от того не прибавится, а времени и интеллектуальных усилий затратится впустую уйма, а потому, коли жизненные обстоятельства опасности не представляют, нет смысла идти против них, принимая мир таким, каков он есть.
В престижном здании западного Берлина "Европа-Центр", Михаил на паях с Женей-Лысым арендовали офис, как штабквартиру открытой ими фирмы по поставкам в Россию водки, спирта и шоколада. Поскольку компаньоны до сих пор получали социальную помощь, президентом, или же, в немецкой версии гешефтфюрером - стал все тот же Курт, принявший на себя всю ответственность за коммерческую деятельность компании.
Справедливости ради стоит заметить, что обязанности свои немец исполнял пунктуальнейше и даже с энтузиазмом, хотя жена его Эмма, узрев однажды набитый наличностью портфель, с которым супруг ходил на работу, пришла в ужас, умоляя кормильца завершить сотрудничество с русской ужасной мафией, о чьих деяниях каждодневно сообщали газеты и телевидение.
Курт активно разуверял жену в криминальности совместного с Мишей бизнеса, показывая солидные регистрационные документы компании с ограниченной уголовной ответственностью, где даже существовал получавший зарплату бухгалтер и налоговый куратор, по-немецки именовавшийся штоербератером. Для Михаила произношение такого термина представляло известную сложность, и куратора он называл "штурмбанфюрером" словечком, почерпнутым в детстве из книг о войне и партизанах.