Браун не любил американских туристов – они отличались наглостью, глупостью, пренебрежением к Правилам, и жутко любили качать права.
Дополнял нехитрый наряд туристов огромный фотоаппарат, болтавшийся на шее мужчины, шлёпанцы на босу ногу, и шляпы-панамы (ну, как же без них!). На старушке была надета, причём, похоже, с большим трудом, так, что буквально трещали швы, цветастая кофточка. На мужчине оказалась белая майка-футболка.
Правда, приглядевшись внимательней позже, лейтенант заметил, что майка вовсе не такая уж белая: всю её покрывали пятна пота, и местная коричневая грязь тоже явно внесла свою лепту в рисунок с интересными разводами, украшавший сейчас немаленькое пространство груди. Или, правильнее, обширный живот, торчавший вперёд почти на полфута.
Но рассмотреть докучливых посетителей подробней лейтенанту Брауну удалось куда позже – уже когда пофыркивающая от переполнявших её эмоций женщина сидела за единственным в приёмной столом, и писала, поминутно советуясь с мужем. А пока же она вылила на молча стоявшего лейтенанта море возмущённых возгласов, пожеланий и вопросов:
– Это Комиссариат?! А вы кто? Комиссар?! Вы-ы?! Хм-м… Ладно, шут с вами.
Ну так вот, я хочу сделать официальное – слышите вы, комиссар, официальное, говорю! – заявление! Да! Никогда ещё ни в одной приличной стране мира меня так не пугали! Да нас попросту могло убить! Вы куда тут все смотрите, мне интересно, бездельники праздноморгающие?! Безобразие, говорю, какое: мирному пожилому туристу, честно проработавшему всю сознательную жизнь, можно сказать, все силы отдавшему для процветания экономики и культуры своей страны, уж и отдохнуть нельзя спокойно! Съездить, говорю, расслабиться, осмотреть ваши чёртовы «достопримечательности»!.. – она перевела дух, сняв панаму, и откинув с потного лба жиденькие бесцветные волосики. Но когда лейтенант было попробовал вставить хоть слово, поток полился дальше:
– Это же вы пишете в своих дурацких – да, дурацких! – это я вот только теперь поняла, что в них ни капли правды нет! – проспектиках, что «величественные картины суровой северной природы навечно запечатлеются в вашей!..» Ну и так далее. А что выходит?!.. Выходит-то что, говорю?!..
– Одну минуту, уважаемая фрау, – Браун снова было попытался приостановить изливающийся фонтан неконструктивной болтовни, – С вами что-то случилось?
– Случилось?! СЛУЧИЛОСЬ?! Он ещё спрашивает! Да уж конечно, случилось – иначе какого чёрта мы потащились бы в этот ваш дурацкий Комиссариат, и я бы тут распиналась! – женщина замолчала, задохнувшись от переполнявших её эмоций, и схватилась за обширную грудь неопределённого, но никак не меньше седьмого, размера, – Случилось! Это ж надо!..