Никаких тактических действий я с Максимовым толком не обсуждал. Пусть пока все идет своим чередом. Начнет Робертс, вот тогда сразу станет ясно, поменялись у него планы кампании или нет. А пока мы подготовим ресурсы – поставить заграждения из колючей проволоки и заминировать некоторые участки местности никогда не поздно. А еще просто напрашивается идея отправить пару коммандо с толковыми старшими к бриттам в тыл, чтобы перерезать коммуникации. Дело в том, что фельдмаршал, под предлогом повышения мобильности своих войск, принял волевое решение отделить от частей обозы и свести их в настоящие обозные поезда, порой не успевающие за войсками. Мобильность, конечно, повысилась, но теперь ресурсы у него ограничены и зависят от снабжения из Кимберли, где бритты организовали опорную базу. Грех этим не воспользоваться. И это не все, далеко не все, что может придумать исторически подкованный мичман КТОФа. Но всему свое время.
– Действительно разумное решение, но требует некоторого согласования, – отметил Максимов. – Все остальное тоже не проблема, я немедленно займусь.
– Тогда на сегодня все. С утра я буду на полигоне. Там и увидимся. А пока мне надо кое-что еще проработать.
– Да, – Максимов у самой двери обернулся, – я говорил с Карлом Альбертовичем, он сообщил, что вы можете навестить Елизавету Георгиевну.
– Надо было с этого начинать.
В госпиталь я летел как на крыльях. Черт… сумасшествие какое-то. Вот же зараза, вцепилась в меня рыбацким тройником и никак не хочет отцепляться. Воистину, любовь зла, полюбишь и козла… козлицу… Надо с этим что-то делать, причем срочно.
Лизхен стала похожа на тростиночку, на лице остались прежними одни глаза.
– Ты пришел… – По ее щеке покатилась крупная слеза.
– Здравствуйте, Лизавета Георгиевна, почему это я не должен был прийти? – Я аккуратно промокнул ей платочком слезку. – У кого это глаза на мокром месте?
– У меня… – всхлипнула девушка. – Вот и буду плакать. Целуй меня, тогда не буду…
– Непременно. – Я осторожно поцеловал ее. – Ну хватит, хватит.
– Мне сказали, ты меня спас, – тихонечко прошептала Лиза и отчего-то покраснела.
– Не впервой. Похоже, это становится моей почетной обязанностью. Вот приставлю к тебе караул.
– На сегодня все! – вмешался в разговор фон Ранненкампф и показал на дверь палаты. – Ничего не хочу слышать!
– Как она? – поинтересовался я у него, когда мы вышли.
– Пока стабильно, – вздохнул доктор. – Но, к сожалению, я пока ничего не могу сказать определенного. Покой и только покой.
– То есть ни о какой транспортировке пока речь не может идти?