– Что ты болтаешь? – наконец, не выдержал Тэмуджин. – Какая тут хитрость? Ты не хочешь повиноваться мне, считаешь себя не ниже, так живи отдельно, своей головой… Какую хитрость ты тут увидел? Ну, говори!
– Ты хочешь меня от наследства отдалить, это и безумный сможет понять…
– Отцовский улус, если мы его вернем, поделят нам старейшины племени. Вот мое слово: я обращусь к совету старейшин с просьбой поделить все между нами по справедливости. Сам я не буду вмешиваться, возьму то, что дадут и останусь доволен. – Тэмуджин, склонившись вперед, убеждающе посматривал то на Бэктэра, то на Сочигэл. Некоторое время стояла тишина.
– Мы никуда не поедем! – твердо повторил Бэктэр.
Снова застыла тишина. Младшие братья недоуменно переглядывались между собой.
– Но почему, Бэктэр? – миролюбивым голосом спросила Оэлун. – Что тебя в этом тревожит?
– Ничего не тревожит, – бросил тот ей. – Не хочу никуда ехать…
Сочигэл с озадаченным видом смотрела на него.
– Что-то я совсем перестала тебя понимать, сын, – проговорила она и стала сливать архи обратно в домбо. – Ладно, завтра мы с тобой отдельно поговорим… Ну, пейте быстрее арсу и ложитесь спать. Нечего тянуть время.
Братья, обжигаясь, торопливо опорожнили свои чаши и разлеглись по местам.
* * *
На рассвете Сочигэл пошла доить коров и позвала с собой Бэктэра. Оэлун с Тэмуджином ждали их, они хотели, наконец, решить дело с разделом семьи. Младших Оэлун с утра отправила в лес собрать ягоды на лакомство для Тэмулун – она любила их со сметаной – а Хасар с Бэлгутэем, перемигнувшись, сами ушли куда-то в заросли. Хоахчин возилась в молочной юрте, чистила и перемывала деревянную и берестяную посуду.
Времени прошло уже столько, что вдвоем можно было выдоить десять коров, а не две, но Сочигэл с Бэктэром все не было. Тэмуджин, чтобы занять время, взялся было починить на седле стершийся ремень от стремени, но вскоре оставил и сел на хойморе. Мать Оэлун неподвижно сидела на месте, по левую руку от него.
Наконец, за юртой послышался шорох шагов. Кто-то прошел к молочной юрте. «Сочигэл молоко пронесла, – подумал Тэмуджин. – А Бэктэра с ней нет…» Он переглянулся с матерью. На лице у той застыло напряженное ожидание.
В дымоход с тяжелым звоном залетела большая мохнатая пчела и, покружив в светлом кругу, ощупью спустилась ниже, приблизилась к Тэмуджину, задержавшись в воздухе на расстоянии руки от его лица. Тэмуджин, не мигая и не шевелясь, смотрел на нее. Пчела отчаянно звенела, дрожа разведенными крыльями, покачивалась в воздухе. Тэмуджин видел пушистую голову и морду огромной пчелы и, глаза ее, две безжизненные черные точки, казалось, смотрели на него в упор. Наконец, пчела медленно отдалилась, кругами поднялась наверх, в светлый голубой круг, и исчезла из виду. Тэмуджин почувствовал какое-то освежающее облегчение на душе. Оэлун тревожно покачала головой, горестно вздохнув, но говорить ничего не стала.