С таким же успехом она могла гневно сверкать глазами на кирпичную стенку. Он продолжал гнать машину и улыбаться. Эта улыбка говорила о том, что он собирался поступить по-своему, несмотря ни на что.
— Вы всегда поступаете против желания девушек? — вызывающе спросила она.
— Только когда я вижу, что протест символический, — уверил он ее, по-прежнему улыбаясь и выглядя крайне самоуверенно.
— Это не символический протест, — взорвалась Сара. — Выпустите меня!
Но ее слова ничего не изменили. Он так и не остановился, пока они не доехали до его дома. Он не воспользовался главным входом, подъехав к поместью сзади по частной дороге. Тяжелые железные ворота открывались с помощью дистанционного управления. Жаль, подумала Сара. Я могла бы убежать, пока он отпирал их. Ну и хитер же он! Разгадал мой план, вот и выбрал этот путь. Черт, он знает каждую мою мысль!
— Вот мы и на месте, — произнес он, когда они вошли в огромное здание. Он поддерживал ее под локоть, а Сара, сознавая, что они абсолютно одни в этом доме, чувствовала себя совершенно беззащитной. Даже еще больше, чем в начале вечера.
Все эти часы, проведенные вместе, оказали на нее очень сильное воздействие. Ее сердце билось сильными ударами, и она решила, что в таком состоянии ей нужно уйти при первой же возможности. Ну пусть, один глоток — и она распрощается с ним.
Он провел ее через элегантную гостиную, включая по пути освещение. Сара молчала, твердя себе, что не задержится с Джерретом ни одной лишней минуты, особенно здесь, где она чувствовала себя в его власти. Она распаляла себя, думая о том, сколько раз он развлекал здесь Джой, сколько раз они выпивали здесь перед сном, как часто та оставалась здесь на ночь. Может быть, он ожидал от нее того же?
— Итак, — произнес он, приведя ее в комнату, оформленную в голубых и бежевых тонах, которая выглядела менее элегантной, чем другие, но более домашней и располагающей к отдыху. — Что вам подать? Мартини? Джин? Водку? Виски? Кампари? Может быть, ликер? Бренди?
Сара отрицательно качала головой при этом перечислении.
— Мне, пожалуйста, горячего шоколада.
На его лице появилось комичное выражение.
— Шоколада? — переспросил он, растягивая слоги, как если бы услышал это слово впервые. — Вы что, серьезно?
— Конечно, серьезно, — она с трудом сохраняла спокойное выражение лица.
— Господи, я даже не знаю, есть ли он у меня…
— Тогда я выпью кофе, — сказала она, пожав плечами. — Без кофеина. Я приготовлю его сама, если вам угодно.
— Когда я предлагал выпить на ночь, то представлял себе это несколько иначе. — Он, нахмурившись, смотрел на нее, сидевшую в глубоком, удобном кресле.