Она перечитала письмо более внимательно. Адвокат извинялся за то, что документ отправили ей так поздно. Виной тому, по его словам, были кадровые перестановки. Если бы не это, подумала Оливия, жизнь ее была бы сейчас совсем иной. Они с Ксандером бы уже развелись, а вместо этого они будто по-прежнему состоят в полноценном браке.
Оливия думала о том, что нужно как-то приостановить бракоразводный процесс, но как? Она же не может проинформировать юристов Ксандера от его имени. Как, черт возьми, ей быть? Для начала не стоит подписывать бумаги. Она небрежно сунула их обратно в конверт и сложила его пополам, точно, уменьшив его, могла сделать эту проблему менее значительной.
Нужно его спрятать где-нибудь, куда Ксандер точно не заглянет. Она открыла ящичек туалетного столика, где хранились ее предметы гигиены, и положила конверт на самое дно. Вот теперь письмо надежно спрятано и муж не сможет наткнуться на него случайно.
Стянув с себя одежду, Оливия быстро приняла душ, а потом спустилась вниз.
– Освежилась? – спросил Ксандер, когда она вошла на кухню. – Я тут чищу картошку, между прочим, честно зарабатываю свою долю обеда.
– Спасибо, – ответила она, стараясь говорить непринужденно, насколько это возможно после такого потрясения. – Приятно видеть, что ты наконец становишься полезен.
И они вновь принялись поддразнивать друг друга, как было когда-то, еще до рождения ребенка. Тогда такой способ общения их здорово сближал.
За окном моросил дождик, так что они не смогли есть на веранде, и Оливия накрыла стол в столовой и достала лучшие приборы и хрустальные подсвечники, которые им подарил на свадьбу ее отец. Когда-то они были точно так же подарены ее родителям на свадьбу. Она четко вспомнила те слова, что произнес отец, когда дарил эти подсвечники.
«Я знаю, что твоя мама хотела бы отдать их тебе, надеюсь, вы с Ксандером будете так же счастливы, как были мы с ней. Нам недолго пришлось быть вместе, и я сожалею теперь, что не говорил ей раньше каждый день о том, как люблю ее. Но время нельзя повернуть вспять. Так что, Оливия, не молчи о своих чувствах. Говори Ксандеру, что любишь его, каждый день».
Она наклонилась немного вперед, чтобы зажечь свечи, и глаза ее наполнились слезами. Она уже давно отвыкла говорить Ксандеру о своих чувствах, это произошло еще до смерти Паркера. Она была так поглощена своей работой, учебой, ремонтом в новом доме, а потом беременностью и, наконец, ребенком. Она по-прежнему любила мужа, но говорить ему об этом перестала.
– Прости, папа, – прошептала она, задувая огонек спички. – Я подвела тебя, но я больше так не буду. На этот раз я все сделаю правильно. Я обещаю.