Мы летели с дикой скоростью – намного быстрее, чем могли предполагать. Семь часов спустя настало время сбрасывать первый опустевший бак из-под топлива. Нам показалось, что безопаснее это сделать, выйдя из струйного течения – наверняка мы не знали ничего, ведь все было для нас внове. Мы выключили горелки и начали спускаться в более спокойную зону. Капсула сразу же стала тормозить, но сам монгольфьер по-прежнему рвался вперед. С помощью видеокамеры, укрепленной на днище капсулы, мы ясно видели бурлящий волнами зловещий серый океан в семи с половиной километрах под нами. Я подумал, не суждено ли нам закончить свой полет там, в воде.
Пер нажал кнопку сброса пустого бака, и капсула тут же резко накренилась. Я упал на Пера, а все вещи в кабине заскользили по направлению к нам. Мы с ужасом обнаружили, что с одного борта сорвался не только пустой бак, но и два полных. Каждый из них весил тонну. Крен стал еще сильнее, равновесие нарушилось. Вдобавок теперь у нас было слишком мало топлива для регулировки высоты полета и поиска ветра нужного направления. Мы поняли: до Штатов нам уже не долететь. Полегчав сразу на три тонны, монгольфьер резко взмыл вверх. Мы с такой скоростью ударились о струйное течение, что пулей пробили «стеклянный потолок» и продолжали подниматься. Пер стравил часть воздуха из оболочки, но мы все равно взлетали все выше и выше.
Нас предупреждали, что стеклянный купол капсулы взорвется на высоте тринадцати километров, а наши глаза и легкие вакуумом будут вырваны из тел. На высоте двенадцать тысяч триста метров мы вошли в неизвестность. Как загипнотизированные, смотрели на стрелку альтиметра, поднявшуюся до пугающей отметки двенадцать тысяч семьсот пятьдесят метров. Мы понятия не имели, что же произойдет дальше. Сейчас мы находились на высоте, на которой никогда не летал не только ни один монгольфьер, но и большинство самолетов. Наконец воздух в оболочке остыл, и мы начали падать. Мы снова смотрели, как ползет стрелка альтиметра – на сей раз в обратном направлении. Жечь драгоценное топливо очень не хотелось, но для того чтобы прекратить падение, нам пришлось это сделать. Мы не могли садиться в океане, потому что спасать нас там было некому.
Мы могли протянуть еще часов тридцать почти без топлива. Но для того чтобы достичь земли, нам нужно было лететь быстрее, чем это вообще возможно на монгольфьере. Необходимо было постоянно находиться точно в центре струйного течения – а это казалось невозможным.
Последней каплей стала потеря радиоконтакта. Мы провели в воздухе уже много часов, и Пер вымотался. Он лег и сразу же заснул мертвым сном. Я был предоставлен самому себе. В Бога я не верю, но в тот день мне казалось, что какой-то ангел-хранитель помогал нам. Мы начали ускоряться. Я был уверен, что это сон. Мы преодолевали сто тридцать километров в час, потом триста, триста сорок и наконец – четыреста километров в час! Это было чудо.