Смотрел, как она там плачет, как по комнатам ходит и чувствовал как дерет меня части. Привык за это время, что от её слёз скручивает всего, что от её боли сам загибаюсь. И эта война внутри. Плетью. Удар за ударом. Терплю, стиснув зубы, а меня хлещет все беспощадней и я уже прогибаюсь, трещинами покрываюсь. Вот-вот разорвет.
Сама чистота и невинность… и тут же в памяти, как эта чистота у Бакита…К гору тошнота, гвоздем торчит, глотку дырявит. Только блевать я своими внутренностями буду. Раздробило меня уже там на осколки и обрывки прошлого счастья. Да и было ли это счастье? Не было ничего. Ложь была, мишура, фальшивка.
Да, я и не такое видел, как на этом гребаном видео, не такое и сам делал. Но не с ней. Она и вот ЭТО не совмещались в моей голове. Не сходилось. Не выстраивалось. Только злорадно усмехается внутри Зверь — что не сходится? Что нежная девочка отдается мужику лет на двадцать старше и воет от наслаждения, когда тот ее как последнюю шлюху во все отверстия? Ты мало таких девочек на своем веку повидал? Или сам не драл таких?
Меня швыряло от стены к стене. Кокс и виски до потери сознания. Вырубался, потом опять дома в себя приходил. Фима с очередного притона привезет, сбросит на диван, а я чертей наяву вижу. Вою волком. То ли беззвучно, то ли так, что соседи к дьяволу съехали. Или я не слышу никого. Оглох и ослеп нахрен.
К ней приехал в невменяемом состоянии, обдолбаный до смерти, а увидел ее и в мозгах прочистилось да так, что от боли сдохнуть хотелось. Бил ее и кажется самого скручивало пополам. Губами к ссадинам прикасаюсь и трясет всего. Поверить себе не могу, что ударил… а потом смотрю в лицо это и вспоминаю, как оно спермой Бакита перемазано было, как улыбалась этими сочными губами и пальцы облизывала и тошнит меня. В кровь разбить. В мясо. В месиво. Чтоб не было лица. Глаз не было. Ничего, чтоб от нее не осталось.
Потом снова часами пленку просматривал, и на нее там в камеры. Понять не мог как в этих глазах умещается такая чудовищная ложь? Как ей там места хватает рядом с моим отражением, в слезах, в тумане из отчаяния, как она уживается? Где границы актерского мастерства? Чего я в своей жизни не знаю и не видел? На что повелся?
Смотрел в голубые омуты и понимал, что закрыть их хочу. Адски хочу закрыть навечно, чтоб не видеть жуткие черты чудовищного обмана, игру не видеть. Она говорит и я умом понимаю, что врет. Без зазрения совести, красиво, искусно, а сердце орет, заходится в агонии. Оно верит. Оно хочет верить. А мне хочется вскрыть грудную клетку, достать его оттуда и раздавить, чтоб заткнулось и не мешало.