Женщина слегка ухмыльнулась, не занервничала, не смутилась, как я планировала, а смерила меня таким взглядом, что это я почувствовала неловко. Так смотрят на капризных детей, которые думают, что их визг кто-то и правда может воспринять всерьез. Это выбивало из колеи, но с другой стороны — пусть лучше оставит меня в покое. Тоже мне — полиция нравов. Она села за свой стол и, раскрывая какую-то папку с файлами, сдвинула на край носа очки в тонкой оправе и начала свой «отчет».
— Итак, Карина Андреевна Воронова. Мне, в принципе, безразлично, что ты хочешь и с кем собираешься или не собираешься общаться. В квартире, где вы «скромно отдыхали», обнаружены наркотики и оружие…
— Ой, как страшно. Боюсь-боюсь… А вообще, я имею право на телефонный звонок…
— Папе звонить собралась?
О, попалась. Конечно же, она знает, кто я такая, чья дочь и какие ей светят проблемы. И, довольно хмыкнув и иронично ухмыляясь, ответила:
— А что — теперь страшно вам? Не знаю, как вас там по имени…
— Анастасия Сергеевна.
Ну вот — как про папочку услышала, так хвост поджала. Эххх, что за разочарование, я-то думала, она дольше продержится.
— Так что, Анастасия Алексеевна, ой, простите, Сергеевна. Память девичья просто, — издала легкий смешок, — папе звонить будем? Обещаю, я скажу, что меня никто тут не обижал.
— Андрею я позвонила сама и думаю, он будет даже доволен, если тут немного тебя повоспитывают…
— Да ты что себе позволяешь? — я так разозлилась, что мне хотелось вцепиться в ей волосы. Выскочка… Андрею она позвонила. И вдруг от догадки, что их может что-то связывать, стало так больно, что я взбесилась еще больше. — Ты…
— Сядь и успокойся! — она оборвала меня на полуслове и от такой наглости я просто потеряла дар речи. — Что за истерики? Конечно, твой папа за тобой приедет. Разве могло быть иначе? Только это не значит, что надо вести себя, как хамка.
Я вскочила и уперлась ладонями в ее стол, наклоняясь к ее лицу.
— А ты с ним близко знакома, я так поняла.
Она оставалась такой же спокойной и невозмутимой, голос звучал ровно, даже тембр не изменился. Ни на секунду не отводя взгляда с моего лица, ответила:
— А если и знакома — то что это меняет?
Я поняла все, этот вопрос был красноречивее любого ответа. Конечно, они знали друг друга, при том близко, именно поэтому она разговаривала со мной вот так. Я поникла, замкнулась, выстраивая вокруг себя привычные стены безразличия. Отошла от ее стола и, опять присев на стул, смотрела в одну точку.
— Да мне все равно. С кем он там знаком…
— Сомневаюсь, что все равно, но тем не менее…