Он ответил на рукопожатие, уверенно глядя в глаза:
— Глеб. Очень приятно. Нет, я и сам недавно подъехал.
— Отлично. Тогда давай пройдем внутрь — там нас никто не побеспокоит.
Мы сели за столик и я, сказав официанту принести нам выпивку, обратился к пареньку.
— Ну давай, показывай, что удалось восстановить…
Он вытащил из спортивной сумки флешку и ноутбук, и пока возился со всем этим, я внимательно его рассмотрел. На вид — года 23. Волосы коротко острижены, темно-русые, глаза серые, внешность ничем не примечательна, но располагающая. Не внушает подозрения, я бы даже сказал, умеет казаться незаметным. Вряд ли это случайно, специфика его работы учит особой осторожности.
Я уверен, он чувствовал на себе мой взгляд, но при этом ни разу не обернулся, продолжая делать свое дело. Хорошо владеет собой, ведет себя уверенно и спокойно. Дождавшись, когда загрузится нужное изображение, начал объяснять.
— Смотрите, это протоколы по делу об изнасиловании. Данные медицинской экспертизы и так далее. Дальше… Закрывая одни файлы, переходил к другим. Вот снимки убитых охранников, которых положили тогда возле дома вашей… — он запнулся, видимо, задумавшись, как назвать Лену. Жена? Бывшая жена? Любая формулировка сейчас была не подходящей. Поэтому он просто продолжил. — Там, видимо, снайпер работал. До того, как они проникли в дом, убрали всю вашу охрану. Потом один из них отогнал машину и уехал на ней в лес, вместе с трупами внутри. Там ее сожгли… Впрочем, вы все это и так знаете.
Я слушал его и понимал, что теперь мой черед держать себя в руках и не дать ни одной своей эмоции отобразиться на лице. А это, бл****, было трудно. Дьявольски трудно. Потому что перед глазами опять весь этот день пролетел. Как с Максом в машине ехали, шутили, как волновался, как к подъезду подъехал и почувствовал неладное. А сейчас весь этот ужас мы просто раскладывали, словно пазлы, устанавливая очередность чужих действий. Как гребаные ублюдки просто пришли и за несколько минут развалили жизнь нашей семьи, взорвали ее на мелкие осколки, превратили в пыль, которая толстым слоем горечи осела в душе. Не отмыть ее уже… никогда.
Даже скулящая и погребенная заживо Малена не дала мне и мгновения покоя. Эта сука горит в аду, когда-нибудь мы с ней там встретимся и я клянусь, буду закапывать ее каждый день. Слушать, как умоляет пощадить, как впивается в деревянные доски ногтями, срывая их до мяса, как бьется головой о крышку, задыхаясь от паники и нехватки воздуха … и молчать. Наслаждаясь предсмертными криками, ее страхом и мучениями. И знать, что завтра все это повторится опять.