Уинтер направился в душ, включив максимально холодную воду. Он хотел смыть с себя всю усталость. Вытеревшись, он наконец почувствовал себя человеком. Не полностью, но хотя бы с виду. Быстро одевшись, он улыбнулся игривым вариациям третьей части моцартовского концерта.
Он жил в мире, который его воображение мечтало разрушить. Время от времени ему нужно было напоминать себе, что в этом же самом мире существовали светлые стороны, в нем происходили чудесные и необъяснимые вещи. В этом мире жили Леннон, Моцарт и Хендрикс и многие другие замечательные музыканты. Возможность слышать этот мир их ушами, пусть даже недолгие мгновения, наполняла его оптимизмом.
Одеваясь, он присвистывал в тон музыке, сочиняя свои собственные вариации и гармонии, наслаждаясь моментом. В самые черные моменты его жизни музыка всегда была рядом. Концерт подошел к завершению, и в номере установилась блаженная тишина. Уинтер погрузился в нее на несколько секунд, а затем выключил компьютер и отправился на назначенную встречу.
Уиллоу-авеню шла параллельно Мейн-стрит. На ней стояли большие дома. Вероятно, они были ровесниками городу. Уинтер дошел до места за десять минут, успев выкурить одну сигарету. Достав из кармана записку Грэнвилла Кларка, он развернул ее и прочитал. Приглашение на ужин значилось в самом низу листа, и сформулировано оно было старомодно и очаровательно.
Уинтер удостоверился, что он подошел к нужному дому, поднялся по ступенькам к входной двери и позвонил в старый железный колокольчик. Где-то в глубине дома эхом отозвался одинокий звонок. В коридоре послышались шаги, и дверь распахнулась. Тусклый свет смягчал остроту черт лица Кларка. Одет он был в твидовые брюки и простую белую рубашку с расстегнутой верхней пуговицей. Он жестом пригласил Уинтера войти и закрыл дверь.
– Надеюсь, вы не против китайской еды на вынос, – сказал Кларк.
– Только за. Мне сходить забрать ее?
– Нет, не нужно. У меня договоренность с Ли. Он знает, где я живу. Если не он, то его сын. Даю ему пару баксов, и он приносит еду мне на дом. Я никогда особо не готовил, это была вотчина Джоселины.
Уинтер приподнял бутылку «Спрингбэнка», которую ему презентовали в полиции Нью-Йорка.
– Не знаю, принимаете ли вы лекарства, но решил захватить бутылочку на случай, если вы захотите выпить.
Кларк улыбнулся:
– Пойду принесу пару стаканов. Вам со льдом?
– Мне – нет.
– Правильно. Тех, кто в односолодовый лед кладет, надо расстреливать.
Уинтер засмеялся и пошел за Кларком на кухню. В его доме все было почти такое же старое, как в «Мертл-хаус», но была важная разница: здесь все было настоящее. Возможно, дом купил отец Кларка, и это семейное гнездо передавалось по наследству, как и «Газета». Кларк достал из шкафа пару стаканов и поставил их на антикварный дубовый стол. Уинтер налил две хорошие порции. Один из стаканов он подал Кларку, они чокнулись и выпили за здоровье.