— Ладно, ладно, — перебил его Доббс. — Ты лучше помалкивай. Пусть они нас уколют, и пошли дальше.
— А я разве предложил остаться здесь на поселение?
— Ну, если тебя послушать, мы должны их чуть ли не обнять и расцеловать от радости! — усмехнулся Доббс и неторопливо направился к хижине.
Говард покачал головой и с сожалением сказал, обращаясь к Куртину:
— У этого Доббса нет чувства юмора, я всегда говорил. Я предпочитаю обнять и расцеловать комиссию по прививкам, чем полицейских контролеров шахт. Давай, Куртин, сходи, заполучи свою бумажку. Нам пора!
Вечером устроились на ночлег вблизи городка Амапули. Пришлось остаться там, потому что им объяснили: до следующего колодца до наступления темноты не добраться.
Не успели они еще приготовить ужин, как в лагерь явились четыре индейца из деревни. Поприветствовав, очень вежливо спросили, позволено ли им будет сесть.
— Комо но? — сказал Говард. — Почему нет? Вы нам ничем не помешали.
Четверо индейцев некоторое время сидели и наблюдали, как незнакомцы жарят мясо и варят рис.
— Вы, конечно, из дальних мест сюда пришли, — сказал наконец один из индейцев. — И собираетесь, конечно, продолжить ваше путешествие? Вы, сразу видно, люди очень умные.
Куртин объяснил:
— Мы умеем читать книги, умеем писать письма и еще умеем обращаться с цифрами. С числами.
— С числами? — переспросил один из них. — Числа? Мы их не знаем.
— Десять — это число, — объяснил Куртин. — И пять — число.
— А-а, — отозвался тот же индеец. — Это правда, но только наполовину. Десять ничто, и пять — это ничто! Вы говорите про десять пальцев, про пять фасолин или три курицы, правда?
— Вот именно, — вмешался Говард.
Индейцы рассмеялись: их поняли! И один из них пустился в объяснения:
— «Десять» сказать нельзя. Всегда надо сказать, чего «десять». Десять птиц, или десять деревьев, или десять воинов. А когда говорят просто десять, пять или три, и не говорят чего, то выходит дырка, внутри которой пусто.
И они снова рассмеялись. Помолчав довольно долго, один из них сказал:
— Мой сын упал в воду. Мы его сразу же вытащили. Я не верю, что он умер. Но он не просыпается. Вы, конечно, читали книги и знаете, что можно сделать.
Говард спросил:
— Когда ваш сын упал в воду? Вчера?
— Нет, сегодня днем. Но он не просыпается.
— Я пойду с вами и посмотрю, что с ним, — сказал Говард.
Мужчины поднялись на ноги и вместе с Говардом ушли. Старика привели в дом, построенный из высушенных глиняных кирпичей. На столе в большой комнате лежал мат, а на мате — утопленник.
Говард очень внимательно осмотрел его, приподнял веки, приложил ухо к груди, ощупал руки и ноги и сказал: