Таамир опомнился первым, сгреб полы халата и рывком подтянул его к себе. Паж испуганно вскрикнул и уперся ногами в постель, вцепившись руками в подушку, на которую успел забраться, как на спасительный островок в море безумия. Но это помогло мало, ноги в теплых носках проскользили по шелковой простыне, и он так и подъехал к дракону. Повелитель внимательно всмотрелся в бледное лицо с прилипшими от пота к высокому лбу волосами. "Боги, я сошел с ума?"
— Ты живой? — требовательно спросил Таамир.
Мальчишка только часто дышал, глядя на него расширенными от ужаса глазами.
— Живой, — задумчиво констатировал Ин Чу, ощутив на лице его теплое дыхание, и тряхнул головой, приводя мысли в порядок.
А вот этого не надо было делать ни в коем случае. Дракон с глухим стоном обхватил многострадальную голову, разваливавшуюся на куски от нестерпимой боли и повалился на кровать, подтягивая к животу ноги. Вот дьявольщина-то! Где же он так приложился вчера? А нигде. Таамир пусть бессвязными обрывками, но вспомнил эту ночь. Правда, легче не стало, только еще хуже. Он сам вернул мальчишку, согрев его и напоив своей кровью.
Повелитель почти ничего не знал о вернувшихся из-за грани, считая все это очередной сказкой. И вот теперь эта сказка сидит у него на кровати в его собственном халате и глядит на него глазами, полными ужаса и ненависти. Как говорит Сантилли? Потрясающе! К дьяволу ашурта?! Сколько можно о нем думать?
Входная дверь хлопнула. О, кошки решили уйти? Да какие, к чертям, кошки? Скорей всего, это слуги убирали в комнате. Как же он вчера напился так? В хлам.
"Ох, моя голова, — мысленно простонал дракон, — Что ж тебе так плохо-то?".
Он приподнялся на вытянутых руках и мутными глазами посмотрел на подростка, снова вжавшегося в угол.
— И что мне с тобой делать? — через силу спросил дракон.
Мальчик не успел ответить, даже если бы и захотел, потому что полог отдернули, и вечерний свет ударил Повелителю прямо в лицо, усиливая утихнувшую было резь. Таамир постарался закрыть глаза ладонью и одновременно рассмотреть наглеца.
— Убью, — прохрипел он, прекрасно понимая, что никто из слуг так сделать не осмелится.
— Проспался? — голос Эдингера был сух и неприветлив.
— Ты уже ушел, — огрызнулся суверен, в душе радуясь, что тот остался, и в то же время досадуя, что друг видит его в таком виде.
— Зашел попрощаться, милорд, — официально сообщил помощник.
И в самом деле, Эдингер был одет в простой синий камзол, застегнутый на все пуговицы, из рукавов которого виднелись манжеты белой рубахи. Черные облегающие брюки заправлены в высокие сапоги. В руках дракон держал дорожный плащ тоже черного цвета.