Ни тот, ни другой нового письма не написали (или его на напечатали!). Во всяком случае в «истории вопроса» и они остались в числе осудивших меня и мои взгляды.
12–13-я книжка «За Свободу» почти целиком была посвящена некрологам: Авксентьеву, Милюкову, Кролю, Эрлиху и Адлеру, Ингерману. Мое сотрудничество в «За Свободу» продолжалось из книжки в книжку до самого прекращения журнала на 18-м номере в июле 1947 года, уже по окончании войны. Эта последняя книжка была самой объемистой.
Последние два листа в ней посвящены были «Расстрелу А. Гоца и М. Либера» на основании только что дошедших в Нью-Йорк сведений от заслуживавшего всяческого доверия скандинавского социалиста, который свидетельствовал, что в октябре 1937 года видел Гоца и Либера и слышал от них, заключенных вместе с ним и 10-ю тысячами других узников в тюрьме Алма-Аты, что с них снят был допрос и они прошли «нечеловеческие муки». Вместе с обращением нашей нью-йоркской партийной группы Заграничной делегации РСДРП к общественному мнению мира, на печатано было в выдержках «Письмо свидетеля» – упомянутого выше скандинавского социалиста (Не могу не оговорить, что дошедшие до меня много позднее сведения из родственных Гоцу кругов, как будто вполне достоверных, не подтвердили сообщения скандинавского социалиста о расстреле после нечеловеческих мук Гоца и Либера. Засекречение советской властью своих злодейств лишает возможности проверить и установить подлинный факт, даже когда он благоприятствует ей).
Как только кончилась война, в июльском, 16-м, номере «За Свободу» появилась моя острополемическая сводка «Капитулянты, выжидающие, непримиримые» – об отношении различных эмигрантских групп к советской попытке приписать себе главную роль в освобождении Европы от наци и фашистов. Об этом уместнее будет рассказать позже, в связи с общей характеристикой отношения русской эмиграции во Франции и Америке к победоносному завершению войны.
Моя переписка с Зензиновым из корнельской, а потом из боулдеровской «ссылок» бывала всегда дружественной. Мы не стеснялись говорить друг другу правду и быть откровенными до конца – относительно друг друга и того, что печаталось в «За Свободу». Когда Зензинов опубликовал за свой счет, не из честолюбия, а потому что считал политически нужным, огромный труд – «Встреча с Россией» – материалы, собранные им по непосредственным следам только что закончившейся в Финляндии войны с Советским Союзом, я высказал ему свой скептицизм относительно того, заслуживали ли эти материалы столь скрупулезной и всесторонней разработки, напоминавшей подход к разработке рукописей Пушкина или, простите за уподобление, непогрешимого «Ильича». Мое мнение дисгармонировало с общим.