Юра стал народным артистом России в сорок один год, не ударив для этого палец о палец. Все делалось как бы само собой – просто потому, что нельзя уже было ему не быть «народным». Он столько выдавал на-гора, что людям становилось просто стыдно…
Что еще интересно – он совсем не умел бунтовать.
Он ни о ком не говорил плохо. «Ты негодяй!» – этих слов никогда нельзя было услышать от него. Вообще, он не был способен «заклеймить» оскорбительным словом кого-то конкретно. Но мог, как романтик, возмущаться несправедливостью. Это был большой ребенок…
Когда Бог забирает к себе такого человека в сорок два года – это горько. Ведь аналогов Богатыреву пока нет. Хоть и говорят, что незаменимых нет, – но есть неповторимые.
А Богатырев, ушедший в расцвете сил, – неповторим. Он – мощнейшая страница нашего искусства. И сейчас он работал бы очень много. И в кино, и на телевидении, и в театре. Этот человек имел фантастическую ауру, которая притягивала всех, самых разных людей – и плохих, и хороших… Он непременно был бы востребован и сейчас. Не мог не быть…
Глава 16. Народный или инородный?
Неистовый Клеант ■ Зависть коллег ■ Красавица Настя ■ Муза Ия ■ «Кто меня защитит?» ■ Губит людей не пиво… ■ Ночное рандеву ■ «Все мое – твое!» ■ Рассадник народных ■ Гражданский темперамент ■ Более чем достоин ■ Пора в народные!
Но судьба во МХАТе сложилась у него не очень блестяще. После достаточно «проходных» ролей в 1981 году артист получает роль Клеанта в постановке Анатолия Эфроса «Тартюф». Обычно этого резонера считали личностью тусклой и серой, в отличие от главных героев мольеровского шедевра.
А Богатырев сделал так, что о Клеанте заговорила вся театральная Москва…
Многие из его друзей и коллег до сих пор убеждены, что это была его лучшая роль на сцене.
– В «Тартюфе» он с дикой пулеметной скоростью произносил две страницы текста, причем без всякого смысла, – вспоминает Александр Адабашьян. – Это было невероятно смешно. Безумный неистовый словесный вулкан стал высшим пилотажем – открытием…
– Его игра – это было что-то невообразимое, – добавляет Нелли Игнатьева. – Роль-то никакая! Другое дело – Тартюф. И того зачастую играют плохо… А тут – Клеант! Ну что там можно было сыграть? А он играл так, что, как ни обидно звучит для партнеров, забивал главных героев. Люди ходили на этот спектакль посмотреть не столько на Тартюфа – Любшина или Оргона – Калягина, сколько на Клеанта – Богатырева.
* * *
Двенадцать лет работы во МХАТе принесли артисту и радостные, и горькие минуты. Да, он стал мастером со своей собственной системой взглядов на искусство. Но такой стремительный профессиональный взлет не мог остаться незамеченным внутри коллектива. Увы, далеко не все коллеги здоровались с Юрием в коридорах театра…