Поначалу я предпринимала попытки подружиться с Софи, но они терпели поражение. Особенно печально закончилась одна из них. Как-то рано утром я обнаружила, что в камине в гостиной копошится мышь. Я проворно изловила ее и, прикончив одним движением челюстей, радостно потащила на чердак. Софи еще спала сладким сном, когда я тихонько пробралась к ней в комнату и положила еще не остывшую мышку на грязную тарелку, которую Софи оставила на полу. Неслышно, чтобы не разбудить девочку, я вышла из спальни довольная собой. Софи наверняка будет приятно удивлена и обрадована таким знаком внимания и заботы. Теперь-то она смягчится ко мне!
Я побежала к Дебби, которая на кухоньке готовила себе чай. Она как раз наливала в чашку молоко, когда сверху раздался леденящий кровь пронзительный вопль.
– Софи? Бога ради, что стряслось? – вскричала Дебби, выскакивая в коридор.
Из своей комнаты появилась Софи, наполовину одетая в школьную форму.
– Эта. Мерзкая. Кошка. Просто. Отвратительна, – прошипела она и протиснулась мимо нас, на ходу натягивая одежду. – И я не буду до этого дотрагиваться!
С этими словами она воткнула наушники и сбежала по ступенькам вниз.
Мы услышали, как хлопнула дверь, и Дебби вопросительно посмотрела на меня. Пристыженная – кажется, я сделала что-то не то, – я опустила голову и юркнула в дверь. Из гостиной я слышала шаги Дебби в комнате дочери, где она пыталась навести порядок. Скоро она появилась на пороге гостиной, держа в руках прозрачный пакет с останками дохлой мыши. Я виновато втянула голову в плечи, ожидая выговора.
– Не горюй, Молли, идея была неплохая, – утешила меня Дебби. – Только я тебя очень прошу – больше никаких подарков для Софи.
Притулившись рядом с разбросанной по дивану грязной спортивной формой, я размышляла, не заключается ли проблема Софи, говоря по-кошачьи, в территории. Что, если ей, как и тем кошкам из проулков, важно застолбить место и контролировать его? Тогда, возможно, она увидела во мне соперницу, которая претендует на ее владения. Я замечала, что во многом причиной подавленности и недовольства Софи была сама квартира. Ее приводило в ярость решительно все, от величины спальни до слабого сигнала Wi-Fi. Скатанные в шарики грязные носки, которые она оставляла повсюду, служили, как мне казалось, той же цели, что и кошачьи пахучие метки: дать всем понять, что она здесь побывала, напоминать о ее существовании, даже когда самой девочки нет рядом.
Как-то за ужином Дебби дружелюбно поинтересовалась у дочери, как прошел день.
– Отстой, как обычно, – вызывающе бросила Софи. Я часто слышала, как она жалуется Дебби, что скучает по друзьям из старой школы. Будь ее воля, часто повторяла девочка, она бы ни за что не уехала из Оксфорда.