— Понимаешь, его шантажируют. Заставляют делать страшные вещи. Ему приходится переступать через себя. Я боюсь, он этого не выдержит.
— И, что, твоя смерть облегчит ему страдания?! — не удержался от злой иронии Никита.
— Моя смерть лишит шантажистов крючка, на который они поймали отца. Именно страх за меня, заставляет его идти на поводу тех ужасных людей.
— Ой, Димка, с логикой у тебя явно проблемы. Отец настолько не хочет тебя потерять, что выполняет требования шантажистов, но при этом ты полагаешь, что сделаешь его счастливым, если умрёшь?
— Да, тут сложная логика, но я уверен, что моё решение правильное.
— А я уверен, что кто-то извне вложил эту мысль тебе в голову. Подумай, насколько ты, напичканный идеями о самоубийстве, удобен шантажистам. Можно держать твоего отца в постоянном страхе, что ты в любой момент покончишь с собой.
Лицо Димы наконец-то приобрело способность к мимическим движениям, и на нём отобразилось подобие естественных эмоций. Видно было, что парень заметил в словах Никиты разумное зерно и пытается переосмыслить ситуацию.
— Вспомни, когда и как мысль о самоубийстве появилась в твоей голове, — Никита, осознав, что ему наконец-то удалось заставить мозги Димы работать, решил правильным вопросом закрепить успех.
— Ты прав, это могла быть не моя мысль, — после нескольких минут раздумий согласился Дима.
— Рад, что ты наконец-то понял. А теперь давай так. Ты мне подробно рассказываешь о шантажистах, а я обеспечиваю тебе на какое-то время безопасность, чтобы помочь твоему отцу выпутаться из сложившейся ситуации.
— Ну, что ты, Никита, — грустно вздохнул Дима, — как ты обеспечишь мне безопасность? Там играют такие люди, против которых даже мой отец бессилен. А знаешь, кстати, кто мой отец?
— Знаю, — улыбнулся Никита. — А знаешь, кто мой?
Никита решил, что может выложить Диме кое-какие факты, которые убедят одногруппника, что тот вполне может рассчитывать на защиту. Выслушав небольшой рассказ Никиты, Дима начал свой.
— Да мне, если честно, практически ничего не известно. Отец не хотел делиться со мной подробностями, полагая, что, чем меньше я знаю, тем крепче сплю.
— Кстати, почему вы держали от всех в тайне, что являетесь родственниками?
— Я сам попросил отца об этом. Мне не хотелось, чтобы преподаватели делали мне поблажки, как сыночку проректора, а одногруппники относились, как к возможному осведомителю — боялись при мне вести себя естественно. Ты меня должен понять. Наверно, по той же причине никому не рассказываешь, кто твой отец?
— Да, по той же, — пришлось скривить душой Никите. — Но вернёмся к шантажистам. Кто они и чего хотят?