Лена почувствовала, что не может читать дальше. Слёзы застилали глаза. Сердце сжималось от горестных чувств, так похожих на те, что испытала Мариэлла. Малышка Лёлечка тоже не смогла в своё время проститься с родными.
Сглотнув комок, подступивший к горлу, Лена заставила себя дочитать горькую исповедь принцессы до конца.
«Когда мамы не стало, я рыдала сутки напролёт. Мне было так горько. Так больно. Так жутко. Но когда узнала, что её тело кремируют, стало ещё страшнее. Тогда я представления не имела, что погибших от вируса Демиуса должна поглотить Первая Стихия. Что эта ужасная зараза боится только огня. Воображение нарисовало картину: языки пламени оплетают, душат любимую мамочку… В тот момент я испытала самое сильное отчаяние. Более жуткого чувства не было ни до, ни после».
Потребовалось несколько минут, чтобы Лена пришла в себя. Усилием воли подавила грустные воспоминания. Нельзя было тонуть в тягостных мыслях и чувствах. Малышка Мариэлла требовала внимания. Она сидела рядом и с волнением ожидала, что Наставница скажет о первом выполненном задании.
— Фейлина, вы молодец. Отлично справились! Мне нужны были ваши чувства — и вы их смело обнажили. Хотя знаю — это было нелегко.
— Тогда нелегко. Но сейчас мне уже не так горько вспоминать те дни.
Стойкая малышка. А Лена до сих пор не хочет и не может думать о своём самом сильном страхе, не хочет и не может вспоминать. Да и зачем? Если забыть — самый надёжный и испытанный способ борьбы с отчаянием. Хотя принцесса, похоже, изобрела свой.
— Фейлина Мариэлла, как вы справлялись с горестными чувствами?
— Мне все помогали. Папа покупал новые игрушки. Много-много новых игрушек. Няня водила в парк, катала на любимой карусели, и на озеро — кормить лебедей.
Малышке повезло, ей не пришлось ничего изобретать. Её окружили любовью и заботой. У Лены же не было, с кем разделить горе, пока не появилась сводная сестра.
— А ещё Найт. Особенно, Найт, — продолжила Мариэлла. — Нет, он не играл и не развлекал, он просто разговаривал со мной. Разговаривал, как с взрослой. Если честно, ни игрушки, ни лебеди не отвлекали меня от грустных мыслей. Я плакала и плакала. Ситуация казалась мне безвыходной. Но брат говорил: «Нельзя отчаиваться. Безвыходные ситуации начинаются с чувства безысходности».
Лену словно током ударило. Какие знакомые слова!
— Я не могла тогда понять этой заумной фразы. Я кричала: «Да какой же здесь может быть выход — если мама умерла?! Её больше нет!» Но Найт возражал: «Она не умерла. Она переместилась в другой лучший мир». И после его слов становилось легче. Тогда в детстве я ещё не знала, что так говорят про всех усопших.