Во взгляде Кастра читалась искренняя тревога и озабоченность, и что-то ещё. Какие-то оттенки чувств, идентифицировать которые было сложно. Восхищение? Осуждение? Изумление? Этот взгляд заставил Лену вспомнить разговор с Мариэллой. У принцессы была похожая версия. Малышка считала, что Фея Элен не рассказывала на суде об ужасных экспериментах доктора, чтобы защитить от кривотолков королевскую семью. Гипотеза была красивой и благородной. Почему бы не дать в неё поверить и Кастру.
— Да, — кивнула Лена, — чтобы защитить.
— Этот человек очень дорог вам? Ведь так? Он тоже был в кабинете Сиятельного Мэя в ту ночь?
Неожиданная версия заставила Лену задуматься. Оказывается, Кастр имел в виду не абстрактную честь королевской семьи, а какого-то вполне конкретного человека. Близкого для Элен.
— Я так и думал, — растерянно вздохнул адвокат, не дождавшись ответа. — В нашем предпоследнем разговоре вы случайно обмолвились о… э… в общем, я всё понял.
Что понял адвокат, оставалось только догадываться. Переспрашивать было нельзя — сразу сообразит, что та, с которой разговаривал во время следствия, и та, с кем говорит теперь, разные люди.
— Фея Элен, я могу вас понять, — Кастр снова опустился на диванчик рядом с Леной. Его взгляд был печален. — Но, прошу вас, подумайте. Хорошо всё взвесьте. Достоин ли человек, о котором мы говорим, таких жертв?
— Хорошо, я подумаю, — пообещала Лена.
А что ещё она могла ответить преданному адвокату, глядевшему на неё почти с мольбой? Если хотя бы догадаться, о ком речь. Кого хотела защитить Элен. Почему?
Пока Лена знала только двух людей, которые теоретически могли быть дороги Фее — это её жених и мать. Неужели кто-то из них тоже был в кабинете королевского доктора в ту роковую ночь и как-то причастен к убийству? Безобидный добродушный Руаль казался не способным быть замешанным в чём-то плохом. Значит, мать? Вполне подходящая кандидатура, учитывая, что ни разу не позвонила дочери за последние три дня. А ведь с «Феей Элен» случилось столько всего — освобождение из-под ареста, переезд во Дворец, занятия с принцессой. Подозрительно, что ни одно событие не подтолкнуло родительницу поинтересоваться подробностями. Однако само слово «мама» ассоциировалось у Лены с чем-то настолько светлым и безупречным, что не хотелось даже думать о причастности этой женщины к смерти Сиятельного Мэя. Оставалось поискать, кто ещё мог быть дорог Элен.
— Позвоните, если почувствуете, что готовы рассказать, — нарушил затянувшуюся паузу Кастр. — И знайте — вы в любом случае можете рассчитывать на мою помощь.