* * *
— Какие люди… — раздался за спиной Тима знакомый голос. Парень обернулся и привычно козырнул — сержант Клаус ответить тем же не потрудился и вальяжно сцепил руки на пузе. Сально улыбнулся: — А мы уже думали, что ты нас бросить решил, работничек. Сколько дней уже не появляешься… Почему не по форме одет?
— Но… у меня отпуск, — опрометчиво попытался было возразить Тим, но кому, как не ему, было знать, чем это обычно чревато.
— Отпуск? — зловеще протянул толстый, прищуриваясь, и засунул большие пальцы рук за ремень форменных штанов. — Отпуск, говоришь? Какой, мать твою, отпуск, когда преступные элементы по городу гуляют? Когда граждане постоянно подвергаются опасности? Когда враг, который никогда не дремлет, перешел в наступление? Обленился! Расслабился! Обнаглел, в конце концов! Я такого не потерплю! Я сегодня же пойду к комиссару с требованием отозвать тебя из… отпуска. Хватит прохлаждаться! Работы невпроворот! Ты хоть представляешь, как тяжело мне приходится? Ты о ком-нибудь, кроме себя, вообще думаешь, щщщенок? Потому ты и рядовой до сих пор, придурок…
Тим все это слушал, сложив руки на груди. По опыту он знал, что если прервать сержанта до того, как он выговориться, это выльется в серьезные осложнения в будущем. Например, в дохлых мышей в банке с любимым кофе. Или в пропажу вещдоков. Или еще во что… сержант Клаус был глуп, но хитер и злопамятен. Он не гнушался действовать подлыми методами, пользовался любой возможностью нагадить разозлившему его человеку. Поэтому Тим молча стоял и ждал, пока поток иссякнет, и сержант, наконец, перейдет к сути своего выступления.
— Комиссар срочно послал людей на осмотр места преступления. Точнее, двух. Ночью был обнаружен труп какой-то шишки. Или родни какой-то шишки, нам еще предстоит выяснить. И еще один труп, попроще. Но всех подняли на уши. Комиссар с утра лично проинструктировал смену, накрутил нам хвосты, так что, начиная с этой минуты, про отпуск можешь забыть.
Чувствуя, как в сердце забирается противный холодок, Тим спросил, сохраняя максимум спокойствия:
— Только прибор один верну в отдел снабжения и сразу буду.
А в голове вихрем закружились мысли.
О том, что дежурные в участке на звонок среагировали и господина Третьякова все-таки обнаружили.
О том, что, если Тиму окончательно не повезет, именно нотариус окажется родственником какой-то «шишки», и поверхностным осмотром места преступления, как обычно бывает, дело не ограничится, то есть не только отпечатки пальцев снимут, но и экспертов с магическими пылесосами привлекут, и колдунов для считывания аур, и много чего еще. При мысли о том, как они с Мирандой наследили — в магическом плане — в нотариальной конторе и в доме Третьякова, Тим покрылся холодным потом… о своей ауре он не беспокоился, так как она представляла собой нечто до того противоречивое и неестественное, что ее и аурой-то язык назвать даже у Рича не поворачивался, но вот Мирандину даже слабому колдуну считать — дело пяти минут. И это очень и очень плохо…