С неожиданной и удивившей его своей силой тоской он подумал о тех редких дружеских вечерах, ибо они были друзьями, несмотря на непростые отношения тюремщика и заключенного. Если бы только он лучше контролировал себя и не открыл своих чувств… Ну что ж, он сделал довольно много достойных сожаления вещей и часто проклинал себя за это. И все же…
Он посмотрел сквозь ресницы на Фрейзера в свете костра, с блестящим красным отблеском вдоль длинной прямой спинки носа, с широкими скулами, с длинными волосами цвета расплавленной бронзы, связанными на затылке кожаным шнурком и стекающими по спине между лопаток.
И все же, подумал он…
Он пожертвовал их непринужденностью в общении, и это было большой потерей. Фрейзер отреагировал с таким отвращением к проявлению природы Грея, которое привело к такой страшной ссоре между ними, что Грей не хотел думать об откровенности, которая пришла в их отношения. Но окончательный анализ показал, что он потерял не все. Теперь Фрейзер знал. И это само по себе было замечательно.
Тем не менее, легкости между ними уже не было, только честность. Это было то, что он мог разделить только с несколькими дорогими друзьями.
Теперь была очередь Куинна рассказывать, но Грей не прислушивался.
Том начал напевать себе под нос, когда занялся ужином, а теперь перешел на свист. Поглощенный своими мыслями, Грей не замечал, что он насвистывает, но вдруг уловил фразу, которая отдалась у него в голове словами:
Вниз к покойникам пусть лягут!
Он дернулся, машинально взглянув на Фрейзера. Песня «Вниз к покойникам» была популярна еще со времен королевы Анны, и как многие популярные песни, часто трансформировалась под влиянием текущих событий. В последней на их пути таверне хор пьянчуг с большим чувством исполнял откровенную антикатолическую версию. Фрейзер ничем не выказал своих чувств, но Грей достаточно хорошо изучил его мимику — или ее отсутствие — чтобы заметить, что пристальное внимание Джейми к содержимому своей кружки обусловлено желанием скрыть огонек гнева, тлеющий в его глазах.
Конечно, он не примет рассеянный свист Тома за оскорбление.
— Не беспокойтесь, он не рассердится, — небрежно сказал Куинн. — Он не разбирает мелодию, только слова. С некоторого времени.
Грей улыбнулся и сделал вид, что внимательно слушает сказку Куинна. Он был поражен не столько зоркостью ирландца и тем, как он заметил его настороженный взгляд и мгновенно вывел его причину, но случайным откровением. Куинн знал о музыкальной глухоте Фрейзера.
Сам Грей тоже знал, но на минуту забыл. Однажды в один из их ужинов в Ардсмуире Фрейзер сказал в ответ на его вопрос о любимом композиторе, что в результате удара топором по голове несколько лет назад он полностью лишился способности отличать одну ноту от другой.