— Ты что, считаешь отца слабым? — грозно вдруг спросил Итернир.
— Да! — закричал вдруг тот, — Да! Да!!!
— Никогда, — с неожиданной злостью сгреб его за грудки Итернир, — никогда не говори так про отца. Приключений хочешь? Стать героем?! Да ты о нем-то подумал?! Сейчас он с ног сбился, голову потерял?! Да ты!..
— Погоди, — схватил его вдруг за руку подоспевший Ригг, — чего ты на парня-то взъелся, людей собрал?
Итернир вдруг остынув, поднял глаза, полные необратимой тоски на Ригга:
— Не понимаешь?
— Да понимать-то понимаю… — ответил Ригг, — сам чай не диким жил. Да только криком тому делу не поможешь…
— Да, — согласился Итернир, и руки безвольно опустились, правда. Не поможешь.
Он развернулся и пошел в сторону.
— Ты хорошо все решил? — наклонился Ригг к Тороку.
Тот кивнул.
— Вон того дядьку видишь? — показал Ригг на Грола, тянущего бревно, — его Гролом зовут. К нему подойдешь, он сперва-то, правда, осерчает… хотя нет. Иди-ка лучше вон к тем мужикам, видишь, ветки обрубают?
Парень опять кивнул.
— Вот, — продолжил Ригг, — подходи, бери топор да работай со всеми. А там видно будет, — напоследок улыбнулся он ему, — ну, ступай!
Сев в сторонке, наедине с собой, Итернир чуть отошел от неожиданной даже для него самого вспышки. Поневоле, глядя на этого мальчишку, вспомнил самого себя. Вдобавок ко всему, давила усталость, он не спал уже которую ночь подряд. Но с того места, где сидел, было хорошо видно работающего Крына и Итернир, завороженный этой картиной, тем, каким ему никогда не быть, отвлекся от своих мыслей.
Крын работал вдохновенно. Скинув рубаху, крепко сжимая новый топор, он был упоен своей силой. Не замечал усталости рук, и вообще ничего кругом. Его не смущало то, что он валил лес боевым топором. Рубил, хотя и частыми, но широкими тяжелыми ударами, откалывая огромные куски дерева за раз. Топор был, словно, продолжением рук Крына и вся угрюмая, недобрая мощь оружия сейчас работала, словно молот кузнеца. Все тело двигалось одновременно, подчиненное одной идее работы. И смотреть на эту гармонию духа и тела было как-то по-особому приятно. С одной стороны, брала легкая зависть перед умением парня, а с другой стороны любой наблюдатель приходил в восторг от силы, лучащейся от этого человека. И не верилось сейчас, что обычно Крын был молчаливым увальнем, не способным толком связать и двух слов.
Однако солнце упорно лезло к зениту и надо было двигаться вперед. Итернир встал и подошел к Крыну:
— Послушай-ка, — обратился он, тот приостановился, утирая заодно рукой пот с глаз, — погляди, сколько уже бревен заготовили, надо бы знать, сколько еще надо.