И потянулись бесконечные дни, дороги. Сколько их было? Сколько раз их нанимали? Сколько раз он начинал все снова, набирая новый отряд? Сколько ему лет? Он не знал. Говорили, что его виски уже тронуты сединой, но он не знал. Никогда не интересовался.
От большей части жизни остались эпизоды, отрывки. И он видел в них себя уже со стороны.
Вот взятие города. Толпы осаждающих рвутся к стенам. К воротам подкатили таран. Самые сильные воины огромного роста раскачивают его, скрытые крышей, обложенной мокрыми шкурами, стараясь разбить ворота.
Кругом шум и гам, звон мечей, треск, стоны умирающих.
— Вылторп! Твою ж так налево… да не ты налево, идиот! молодой еще человек, во главе своего отряда устремляется к стенам.
Его люди действуют, пожалуй, наиболее слаженно, чем все остальное войско. Неся вместе со своим отделением лестницу, он звучно командует:
— Брекснер! К третьему зубцу!..
— … вашу так! Правее заносите!
— За мной, ребята! Шустрей!
И вот он уже на вершине стены. Умело орудуя мечом, отбрасывает сразу троих защитников, и его воины ловко и неотвратимо перелезают через стену.
Под напором одной из частей его отряда рушится объятая пламенем башня. А сам он с горсткой своих воинов, спрыгивает с внутренней стороны стены, пробивается к воротам. Тонкое древко стрелы вдруг пронзает левое плечо. Над сердцем. Но он уже уперся в тяжелый засов. Еще пара стрел белыми оперениями расцветают на нем, но засов уже скинут, створки распахиваются, и лавина победителей врывается в ворота…
Битва. Огромное поле, сплошь покрытое людской массой. Вот конница устремляется в атаку, опрокидывает правый фланг, вонзается в тыл центра. Огромная людская масса тяжело дрогнула, подалась. Сейчас люди не выдержат, побегут от всадников, неумолимо настигающих все и вся. Но, словно из-под земли, позади конницы возникает новый отряд, ведомый могучим воином.
Неожидан и сокрушителен удар этих людей. Они не были закованы в сталь. Лишь средней силы доспех скрывал их тела. Но словно нож в масло они вонзаются во вражескую конницу. Бежит она. И преследуют ее эти воины.
И сам центр уже подался вперед, еще мгновение, и битва будет выиграна, но враг вводит последний свой резерв — отряд тяжелых латников перекрывает путь наемникам.
И вновь демонстрируют они необычайное умение. Словно единый организм, смыкают ряды. И страшен их натиск. Но страшнее всего врагу встретиться с командиром, что словно буйный вихрь на ржаном поле.
— В клин! — командует он густым, чуть хриплым голосом, но гремящем, как трубы смертного призыва.
И выстраивают его воины клин, смыкаясь плечом к плечу, не давая врагу окружить командира, что бьется на острие строя, стремясь к самому сердцу врага.