— Спасибо, что помог, — искренне поблагодарил Ригг.
— Прими благодарность и от меня, — добавил принц, пытаясь элегантно поклониться, хотя и не без тени брезгливости.
Ланс, не слушая их, уже шел к тропе.
Поддерживая совсем ослабевшего Кан-Туна, вернулись к Итерниру с Крыном. Те, тяжело дыша, пытались оправиться от перенесенного напряжения.
— О, так ты, все-таки, с нами? — воскликнул Итернир, завидев Ланса.
— Я обещал, — ответил тот после продолжительной паузы.
— То-то ты так в кусты дернул, когда филин заухал!
Но Ланс не слушал. Или делал вид, что не слушал.
С тем и пошли дальше. Постепенно Итернир и принц ослабели настолько, что Ригг с Крыном шли рядом, постоянно их поддерживая. А потом из болота полезли его обитатели.
Ланс, который шел впереди без устали работал копьем, устилая дно болота его детьми. Сначала те нападали по одному, потом группами. Уже и Риггу с Крыном приходилось браться за оружие. Нападавшие откатывались, перегруппировывались, получали подкрепление и вновь атаковали.
К концу дня бой уже не прекращался. Спасало лишь то, что никто из нападавших не был вооружен. А когда Ригг почувствовал, что болото скоро кончится, напор еще усилился. Даже Ланс начал уставать. А те все лезли и лезли из мутной воды.
Принц и Итернир вяло плелись, закрываемые спутниками, и, сквозь бред, горячо благодарили.
Когда нога Ланса уже в глубокой тьме ступила на сухую землю, трескучий крик множества глоток потряс болото. Но с тем болотные люди и отступили. Они ушли так тихо и незаметно, будто их и не было вовсе. Лишь сочащиеся кровью неглубокие порезы на коже Ригга и Крына напоминали о них.
Ригг тут же велел Крыну разжечь костер, а сам обтер насухо больных. Вскоре весело затрещало пламя, согревая и обсушивая путников. От насквозь мокрой одежды повалил густой пар, сливаясь с, казавшимся вечным, туманом.
Больные же потеряли всякий контакт с миром. Их бросало то в жар, то в холод. Оба бредили и метались по земле. С великим трудом удалось влить им в горло отвар Ригга. Но вскоре это дало свои результаты: они приутихли и погрузились в дрему, полную дурных сновидений.
Наутро туман все еще не рассеялся. Зато больным стало гораздо лучше. Они даже охотно поели.
— Знаешь, — заявил, проснувшись, Итернир Риггу, — я, наверное, даже поем. Ты не знаешь, к чему бы это?
— Да, вообще-то, откуда же мне знать? — совершенно серьезно ответил Ригг, но, почесавшись, все же предположил, — может, к дождю?
— Ага, точно! — улыбнулся Итернир, — а ты шутник! И все же, почему это вчера еще я пластом лежал, а теперь даже прыгать и скакать могу, э-э-э… то есть, почти. А?