В конце концов, все силы остались внизу. И второе, и третье, и еще много дыханий минули в бездну по пути равнодушного утеса.
Не было сил.
Не было сил даже чтобы держаться на одном месте. Но путь был лишь вверх. И он поднимался.
— О боги, — начал он молитву от полной безысходности, — я грешен… да, я грешен… но, если я доберусь наверх… я стану образцом добродетели… я брошу пить… портить девок… плевать с моста… красть… оскорблять и порочить имя ваше… рассказывать пошлые анекдоты… я даже… я даже… я… я брошу ругаться… а вам сверху видно… что это непросто…
И тут он перевалился через край утеса. Он достиг вершины. Некоторое время ошалело мотал головой, отгоняя траву, цветы, рощу невдалеке, словно наваждение, а после, пробормотал:
— Надо же — всего-то через плетень прыгал, а сколько глупостей наговорил!
И уснул.
Когда проснулся, уже вовсю вечерело. Все мышцы пронзительно болели, отыгрывая хозяину всю тяжкую работу недавнего времени.
Кряхтя и жалея себя, спустил вниз веревку. Когда из бездны появился принц, Итернир победно заявил:
— Ну, вот, а ты боялась, даже юбка не помялась! — после чего захихикал.
Принц отвязался и лег на траву, отдыхая. Итернир лег животом на самый край, свесил вниз голову и проговорил:
— Ну, вот, сейчас отдохнем маленько, потом поднимем остальных и заночуем. Э-эх, как же я посплю! Всем «посплю» «посплю» будет. А то тут что ни ночь, то неприятности, порядочному человеку отдохнуть некогда…
— Никого ты сейчас не поднимешь, — оборвал его речь кинжалом у горла Кан-Тун, прижимая его к земле всем телом.
— Эй! Ты это чего? По-моему, ты это все неудачно придумал.
— Ничего. Ничего больше не будет. Дойдет лишь один! — голос принца был торжествующим.
— Так-то велят поступать законы благородных семейств — обманом и ложью? — не терял надежды спастись Итернир.
— Правды нет, есть то, что мы сделаем правдой, — начал было принц, но не договорил, чуть-чуть он ослабил хватку, чуть-чуть повернул клинок кинжала, и Итерниру удалось вывернуться.
Оба, сжигаемые желанием убить, чтобы спасти жизнь, покатились по траве.
— Эгей! Хорош! А то вы так и шкуры друг другу попортить можете! — раздался вдруг насмешливый голос.
Огромный пустой зал. Высокие стрельчатые окна. В торцевой части зала невысокий помост. Играет прямо на досках помоста маленький мальчик. Играет без игрушек. Ползает по полу, тихо что-то себе бормочет под нос. Маленький плащик до пояса, густо-зеленого цвета спутывает движения.
— Здравствуй, братик, — звонко говорит возникшему подле него человеку.
Человек этот закутан до пят в плотный плащ, цвета ночи, густые волосы, спускающиеся до плеч, схвачены серебряным обручем. Такой же обруч, но гораздо тоньше красуется среди выбившихся прядей мальчика.