Тост был встречен грубым одобрением и почти звериным хохотом. У принца мелькнула мысль, что Итернир специально завел их сюда, чтобы погубить.
— И со своей стороны, я бы хотел представить своих путников почтенным хозяевам, — продолжил Итернир, — Кан-Тун, принц крови! Крын с Малого Ручья! Его добродушие столь же велико, как сила в его руках! Ригг с Ясной Поляны! Его улыбка бьет так же точно как и его стрелы! Ланс Безродный и пусть не обманет вас его спокойствие! И, наконец, я, ваш покорный слуга, Итернир и пусть не спутаете вы мой наряд бродячего жонглера с нарядом шута!
— За здоровье почтенных гостей! — заголосил бородатый воин с веселым взглядом.
И все выпили еще раз.
— Ну, — начал говорить Тирмен, — видать, пора мне и объяснить, наше радушие и происхождение.
Хозяева закачали головами, послышались одобрительные возгласы:
— Ага! — радостный шум.
— Давай! — громкий возглас.
— Пора бы! — нетерпеливое восклицание.
— Вмажь им! — азартный вскрик.
— Идиот, это позже! — строгий окрик.
— А-а! — разочарованный голос, — Понятно!
— Здесь нас сорок восемь человек, и все мы когда-то были объявлены вне закона на нижних землях и изгнаны, когда выбрали вольницу вместо полей принцев, — начал атаман, — потому здесь собрались люди самого разного происхождения и самые лучшие люди! Так?
— Верно! — дружно подхватили остальные.
— Глядите, вот Ларинт, герой Южной Башни! — из-за стола поднялся пожилой человек с длинными ухоженными седыми волосами и бородой, закованный в латы, внушающие доверие, словно скала, он приложил руку к панцирю и коротко поклонился, — Ты, принц должен бы помнить его!
Кан-Тун действительно помнил. Этот человек, оставшись один из гарнизона Южной башни, самой крайней в цепи оборонительных сооружений против Затирны, выдерживал приступы врагов целую ночь. Когда подоспела подмога, дверь и лестницу наверх башни обнаружили доверху заваленной трупами, а его самого обессиленного, изрубленного в куски, но живого и яростного. Отказавшись от помощи, он вскочил на коня и долго еще летел впереди погони по следам уходящего врага. «Вот, значит, как он закончил, кто бы мог знать?»: подумалось принцу.
— Некоторые из нас, — продолжал атаман, — объявлены вне закона дважды, — и тут его слова были прерваны злорадным ревом, — здесь, на Лестнице, и там, внизу. Вашим, любезный принц, папашей! Сто утесов ему в задницу! Верно, ребята?!
— Точно!
— И Лестницу туда же!
— Хрен ему на рыло!
— Чтобы помнил!
— Среди последних, — сказал Тирмен, когда страсти чуть улеглись, — я сам и несколько моих друзей, с которыми мы бежали от длинной руки закона сюда, наверх. Слава закону!