— Наверное, боль была ужасной?
Вейн расцвёл улыбкой, узнав дорогой голос. Продолжая сиять, барон повернулся к ней, но немедленно натолкнулся на холодный взгляд. От изумления, его тёмные брови взлетели вверх.
— Так тебе и надо! — развернувшись на каблучках, Мей быстро пошла к дороге, надеясь обойти дом и вернуться к саду, но крепкие мокрые руки ухватили её, поднимая с земли.
Девушка вскрикнула, пытаясь освободиться и колотя своего похитителя, но смеясь, барон вернул её к колодцу, садясь на широкую деревянную скамью, нагретую щедрым солнцем, и усаживая беглянку себе на колени.
Мей надула губы, продолжая сердиться на него, когда он взял в руки её ладони, и, склонившись, поочерёдно коснулся губами обеих. Прохладные, после холодной воды губы Вейна, были восхитительно приятны. Она зарделась, забывая, что совсем недавно желала, чтоб он сам свалился, в чёртов колодец!
— Разве ты не собиралась жалеть меня, дорогая? — голос его звучал мягко, и он хитро прищурился.
— Я собиралась подтолкнуть тебя, когда ты наклонился за ведром! — она возмутилась, внезапно опомнившись, — дорогая? Ты назвал меня дорогая?!
Ей так хотелось придать своему голосу суровости, и показать, как она возмущена, но он предательски задрожал, и выдал её счастливое волнение.
Барон собрал всю волю в кулак, и не рассмеялся, просто смотрел на неё как всегда, не скрывая восхищения. Но в этот раз что-то изменилось, может от того, что он был раздет. Или от того, что она снова сидела на его руках?
У неё перехватило дыхание, когда она коснулась его, пытаясь встать, и испуганно замерла, ощутив прохладную кожу его плеча. Теперь, не в силах пошевелиться, она беспомощно глядела ему в лицо, оказавшееся вдруг так близко.
— Моя дорогая. Неужели ты намерена сбежать, и бросить меня в горьком одиночестве?
Тёмные глаза глядели на неё тепло, искрясь задором, и сердце девушки заколотилось, словно птичка в клетке.
В следующее мгновение Вейн наклонился, легко коснулся губами её тёплых губ, а затем прильнул к ним в долгом поцелуе.
Мей тихо вскрикнула, но звук тут же замер на устах. Ничего подобного она не ожидала. Хотя было чистой правдой то, что с каждым часом она все больше восхищалась бароном Вейном и даже ругала себя за подобную слабость.
Он ещё крепче прижал её к себе, и Мей не попыталась вырваться. Потрясённая новыми ощущениями, она покорно принимала его ласки.
Нет, не просто покорно! Когда губы Вейна слились с её губами, Мей почувствовала, что непроизвольно тянется к нему, что сердце сладко замирает в предчувствии негаданной радости, что эта радость уже пульсирует где-то на грани сознания.