— Вы действительно намерены позволить этому нормандцу отправить на тот свет барона Райана, господин? — один из помощников, Ральфа остановился у камина, носком сапога поддевая обгоревшее полено, закидывая его подальше к остальным головешкам.
Хозяин дома яростно ударил тростью по тому самому сапогу, сверкая глазами:
— Для этого есть кочерга, болван!
Мужчина виновато склонил голову, прихрамывая, и отходя подальше от разгневанного барона.
Немного упокоившись, Ральф проговорил:
— Я всего лишь заручился его поддержкой! Зачем мне менять одного варвара, на другого?! Какой в этом смысл, идиоты! — он сотрясал своей кованой обновкой, заставляя своих солдат отступать к выходу.
— Этот рыжий нормандец не знаком ни с честью, ни с правилами! Насколько мне стало известно, эти двое всю жизнь были друг другу, как собаке кость в горле! Он одолеет Райана в поединке, к тому же этот сукин сын ранен! А затем, я желаю избавиться от Хьюберта!
— Господин, прошу прощения, но Вильгельм не позволит вам расправиться…
— Мне плевать на Вильгельма! Он далеко, а я здесь! Ему и дела нет до этих земель, так что все можно свалить на мятежников! Этими негодяями полны все окрестные леса! Нормандские псы, первыми подняли свой меч, придя на мою землю, теперь от него и падут!
Ральф поднялся, словно окрылённый собственными изречениями, его перепуганным помощникам только и оставалось, что кивать, соглашаясь, потакая безумству своего господина.
* * *
Он не спал всю ночь, бродя по двору, затем выходя в поле, и продолжая вышагивать под яркой луной. Уже ближе к утру, Хью понял, что возвращаться в замок, и пробовать решать что-то там, не имело для него смысла. Его ногам не было покоя.
— Какого черта?! — эхо понесло его голос, слишком громко зазвучавший в предрассветной тиши. С соседних деревьев снялись ночевавшие на ветвях птицы, улетая, взмахивая в тёмном небе чёрными крыльями. Глаза барона сузились, когда он глянул на эти самые деревья. Усмехнувшись, он направился к лесу.
Он пробирался сквозь дебри, в то время, как солнце уже показалось, алея над горизонтом. Природа пробуждалась, оживая, а Хью все гадал, не сошёл ли он с ума, надеясь, что шёл в правильном направлении. Воин оказался на очередной поляне, одной из десятка, как две капли воды похожей на все предыдущие, в этом, ещё слабо освещённом утренним солнцем лесу. Он остановился, стараясь не шевелиться, и превратился в сам слух. «Ну, давай же… твоё любопытство пересилит тебя…»
Ещё мгновение, и его рука молнией взметнулась вверх, сотрясая листву с широкой ветви дерева, обдираясь, но это его сейчас не волновало. Один ловкий рывок вниз, и звонкий писк наполнил лес.