Дон Юлий – заблудшая душа. Смею ли я сказать, что жалею его за эти муки? Был ли он когда-то нормальным человеком, таким, как вы? Я знакома уже с двумя людьми из королевского двора – с вами и с доном Юлием. Какое же странное это должно быть место, если оно создало таких различных почти во всех отношениях мужчин!
Ваша слуга, верноподданная нашего благородного короля, Рудольфа II,
Маркета Пихлерова.
Уже неделю из замка не доносилось криков и завываний. Возвращаясь вечером домой, Пихлер рассказывал, что сын короля ведет себя спокойно, отдыхает и принимает пищу.
– Он стал весьма послушным, – говорил цирюльник за полдником, состоявшим из кнедликов и колбасы. – Даже испанский священник отметил улучшение в его состоянии. Они вместе читают молитвы. Удивительно, но желтой желчи словно и не бывало!
Цирюльник задумчиво прожевал сочный кнедлик.
– А что еще, отец? – спросила его Маркета.
Зикмунд бросил взгляд на жену, помешивавшую вечерний суп.
– Просит, чтобы ему позволили увидеть тебя, – прошептал он, поднося палец к блестящим от жира губам. Делиться этой новостью с Люси ему не хотелось.
– Так что, за лечение королевского сына прибавка будет? – спросила, оглядываясь через плечо, пани Пихлерова. – Какое-то же возмещение должно быть – ему теперь полегчало, да и городу спится спокойнее без этих его воплей…
– Никакой прибавки нет, – покачал головой ее муж.
Хозяйка дома фыркнула и переступила с ноги на ногу.
– И что нам пользы от этих Габсбургов? Заказов от них никаких – ни на пирожки, ни на колбасы, ни на стирку, ни на бритье. В баню никто из них не ходит. Наши товары они не покупают. Раньше те, кто жил в замке, весь город поддерживали. А как теперь Чески-Крумлов будет выживать?
Пихлер надрезал колбаску, выпуская из нее жирные соки.
– Меня снова вызвали.
Люси отложила овощи и повернулась к мужу.
– Они попросили тебя вернуться?
– Да. Доктор Мингониус хочет встретиться после полудня. Что ему нужно, я не знаю. Может, все-таки предложит делать дону Юлию кровопускания после того, как сам вернется в Прагу…
Пани Пихлерова вытерла руки о фартук.
– Разве я вам не говорила, что этот дон Юлий принесет нам целое состояние!
Цирюльник отложил нож и украдкой взглянул на дочь. Та опустила голову.
– А еще он спросил, не мог бы я привести с собой Маркету, – добавил Зикмунд.
Уголки губ у его жены непроизвольно поползли вверх, что случалось не слишком часто.
– Вот как? Сын короля прикипел к нашей дочурке, а?
Пихлер метнул в ее сторону обжигающий взгляд и стиснул зубы так, что на скулах у него вздулись желваки.
– Ты не понимаешь? Этот человек безумен. И опасен для всех.