Он снова посмотрел на дочь, а та подняла наконец голову и положила нож.
– Ты готова сопровождать меня? – спросил ее отец. – Нам нужно выйти в четыре часа.
Маркета даже вздрогнула от неожиданности. Наверное, она испытала бы что-то подобное, если бы на представлении марионеток одна из кукол обратилась непосредственно к ней со сцены.
– Я… я не знаю, – пробормотала девушка.
– Конечно, готова. Собирайся, дочка, пойдешь с отцом! – решила за нее Люси. – Я только поглажу костюм…
– Нет! – воскликнула Маркета, вскакивая из-за стола. – Я пойду, да, пойду. Но наряжаться больше не желаю, и не стану. Надену ту же юбку и кофту, которые ношу каждый день.
На пани Пихлерову это заявление подействовало, как холодный душ. Лицо ее вытянулось от огорчения.
– И кем ты предстанешь перед ним? Обычной девчонкой!
– А я, мама, такая и есть. Самая обычная. И в ленточках ходить не хочу.
– Она хочет, чтобы он увидел в ней доброту, мягкость и ум, – сказал цирюльник. – Ее присутствие успокаивает его.
– Кому он нужен, ее ум! Это же Габсбург, его сызмальства по книжкам учили! А теперь ему другого хочется – богемской красоты попробовать, на настоящую женщину полюбоваться, – заспорила Люси.
– Прекрати, мама! – воскликнула ее дочь.
Пихлер громыхнул кулаком по столу – пустая кружка подпрыгнула, остальная посуда задребезжала.
– Моя Маркета – не какая-то шлюха. И он ее не получит!
Девушка с облегчением выдохнула – слова отца пролились бальзамом на ее сердце. Как же долго она ждала этих слов! Как давно хотела услышать, что он вступится за нее…
Но теперь уже Люси надвинулась на мужа, и глаза ее пылали яростью.
– Да ты дурак! Ты – лекарь, и тебе полагается лечить его. Почему ты не веришь в себя и в дочь? Твоя работа – спасти беднягу от демонов, что изводят его и мучают. А чары нашей дочери смягчат его истерзанную душу. Почему бы не поверить в это? А если ему и впрямь станет легче, если он исцелится, подумай сам, какой может быть благодарность Габсбургов и что она принесет нашей семье! Мы можем зажить так, как никогда и не мечтали. Может быть, Маркета переберется в Прагу, чтобы быть рядом с ним. Может, даже поселится в самом дворце. Будет носить шелка да меха, ходить по пражским улицам под ручку с сыном короля… И нас, конечно, не забудет. Подумай, каким влиянием станет она пользоваться при дворе и какие богатства принесут нам ее связи!
Зикмунд уставился на жену так, словно впервые ее увидел. Затем он медленно поднялся, посмотрел на дочь и сказал:
– Встретимся на мосту в три часа. Жди меня там. Потом вместе пойдем во дворец.