Маркета посмотрела на закрытую дверь и вдруг почувствовала, что краска заливает ее лицо. Как она могла полюбить сумасшедшего?
– Не беспокойся, – сказал дон Юлий, заметив ее взгляд. – Я сберегу твой секрет, мой ангел, раз уж ты так хочешь. Теперь ты убедилась, что мне можно доверять. Но рано или поздно ты будешь моею. Клянусь.
На пол упала, напитавшись, первая пиявка. Рядом шлепнулась вторая.
– Ну же, Маркета. Притворись, что ничего не случилось. Собери пиявок и причешись, – сказал ей пациент. – Когда они войдут, ты должна выглядеть опрятной, уверенной и рассудительной. Ты – мой врач, дорогая.
Дочь цирюльника обернулась и посмотрела на него, а Юлий вскинул бровь. Насмехается? Он сказал, что ей нужно выглядеть уверенной и рассудительной. Так неужели она потеряла рассудок и вела себя неразумно… как сумасшедшая… как он?
Полностью оправившись и взяв себя в руки, Маркета позвала доктора Мингониуса и отца. В руках она держала с десяток пиявок.
Доктор расцвел – крови было взято так много, и при этом ни звука протеста!
– Отлично, дон Юлий. Как вы себя чувствуете? – обратился он к больному.
– Словно коснулся небес, поцеловал звезды и свалился на землю, – откликнулся тот. – Нет, грохнулся!
Маркета отвернулась, чтобы никто не заметил румянца на ее лице. Разгоряченное, оно отчаянно пульсировало.
– Что ж, я хочу, чтобы вы хорошенько поели и выпили вина. Вам нужно набираться сил, – сказал Томас.
– Да, да, я чувствую, что проголодался. – Юлий искоса взглянул на девушку. – Я бы съел что-нибудь простое, деревенское. По-моему, у меня появился вкус к богемским лакомствам.
Дочь цирюльника повернулась к двери, с трудом сдерживаясь, чтобы не побежать.
– Да, доктор, вы не против, если я поблагодарю Маркету приватно? Вам не нужно уходить, просто разрешите ей подойти ко мне, – сказал бастард, кивая в сторону девушки. – Пожалуйста, окажите мне такую любезность.
– Конечно. – Мингониус потер лоб, удивляясь такой перемене в настроении пациента и его любезному тону. «Как ей, простой банщице, удалось добиться такого результата? – недоумевал он. – Ко мне он обращается с мягкой насмешкой, а к ней – с подчеркнутым уважением!»
Маркета подошла к королевскому сыну скованной походкой, чувствуя, как пылают ее щеки.
– Терять рассудок так чудесно, – хрипло прошептал Юлий. – Не забывай об этом. А я уже жду момента, когда мы закончим начатое.