– Но для чего тогда это варево?
– Оно даст ей покой и силы для храброго деяния, которое она собирается совершить.
Маркета посмотрела на свою тетю Людмилу, белую, как пергамент, а потом снова повернулась к Аннабелле.
– Какое деяние она может совершить? – прошептала девушка. – Она едва жива!
– Деяние благородное и жертвенное. Я даю ей это зелье только для того, чтобы помочь пережить последние оставшиеся часы без мучительной боли, которая терзает ее сейчас.
* * *
Пихлер прижал грязные костяшки пальцев к глазам, заслоняясь от ослепляющего дневного света. Поднимаясь по лестнице, ведущей к покоям дона Юлия, он споткнулся, и двое крумловских стражников, знавших его с той поры, когда они вместе ходили в детстве в латинскую школу, поддержали арестанта.
– Этот лунатик хочет, чтобы вы подстригли его, – прошептал ему Халупка. – Вонючее животное наконец искупалось и желает выглядеть прилично.
– Для кого? – быстро спросил Зикмунд. – Для моей дочери?
Второй стражник поначалу ничего не сказал, но потом поднес губы к самому уху цирюльника.
– Сделайте так, чтобы лезвие соскользнуло. Спасите себя, свою дочку и всю Богемию от этого дьявола!
Якоб вышел из покоев бастарда и тихонько прикрыл двери.
– Вы цирюльник Пихлер?
Зикмунд кивнул, поклонившись хорошо одетому господину.
– Нам надо быстро поговорить, – заявил тот. – Я друг вашей дочери…
– Моей Маркеты! Ох, господин! – охнул Пихлер. – Как она?
– Я видел ее вчера ночью, и она была в добром здравии. Она принимает в доме Аннабеллы гостью, вашу сестру Людмилу, которая умирает.
– Людмила в доме ведьмы? – Лицо цирюльника вытянулось. От изумления он даже заморгал. – Не могу поверить!
– Вы тоже навещали Аннабеллу, насколько я понимаю, – напомнил ему Хорчицкий.
– Да, но я – не мать-настоятельница! Зачем она покинула святую обитель?
– Между вашей сестрой и Аннабеллой существует какая-то договоренность. Но знахарке требуется кое-что, чем только вы можете ее снабдить.
– И что же это?
Якоб наклонился поближе и прошептал пленнику на ухо:
– Прядь волос дона Юлия, с макушки. Вы должны срезать их и отдать мне, а я передам ей, иначе все погибло.
Пихлер не успел ответить – его ввели в покои, где на столе, рядом с только что искупавшимся Джулио, стоял тазик для умывания. Тут же были разложены бритвенные инструменты.
* * *
Дон Юлий разглядывал себя в полированном зеркале, поворачивая голову туда-сюда. Потом он придвинулся к окну, где зимний свет падал на чисто выбритую кожу.
– Вы выглядите особенно привлекательно правым профилем, – сказал Якоб, незаметно кивая Пихлеру.
Как только бастард повернул зеркало в другую сторону от цирюльника, тот наклонился, подхватил прядь состриженных волос и сунул их в карман.