Сердце мое начало обливаться кровью, к горлу подкатил ком, глаза у самого заслезились.
– Я не уеду, принцесса, – заверил я и повторил Бетти на ушко: – Я никуда не уеду, слышишь?
– Да, – ответила она сквозь слезы, – только пообещай…
Я погладил ее мокрые русые волосы и ответил тихо:
– Обещаю, – яутер ей слезинки с глаз, – я люблю тебя, принцесса, и завтра мы весь день будем с тобой играть во все, что ты только захочешь, хорошо? И послезавтра, и каждый день! Договорились?
– Хорошо! – взорвалась от радости Бетти. – И я тебя люблю, пап! Ты самый лучший!
И вжалась в меня, как котенок.
– Ну, теперь идем кушать? – улыбнувшись, спросил я. – А то мама на нас злиться будет…
– Пойдем! – звонко ответила дочь и широко улыбнувшись, взяла заруку.
Едва мы протиснулись под воротами кладбища, – мне удалось увидеть то, чего, пожалуй, боялся больше всего – разоренные могилы. Одни разворошенные, словно из них выполз гигантский червь, другие – раскопаны, да так, что покосились ближайшие ограды и деревья, третьи – зверски истерзаны, будто самому дьяволу захотелось поглумиться над усопшими. Куда ни взгляни – везде виднелись разрушенные каменные скульптуры, заросшие инопланетной дрянью, обезглавленные статуи ангелов, затянутые красным мхом надгробия и упавшие обелиски, какие, даже если очень захотеть, не повалить и вдесятером. На засыпанной гнилыми листьями узкой дорожке, ведущей в глубь оскверненного кладбища, валялись скомканные, как жеваный лист бумаги, заборы и ограждения, скрюченные больные ветви, напоминающие, скорее, чьи-то костлявые руки, скамеечки, обломки гробов. Кое-где, скрываясь за редкими деревьями с опухолями размером с человеческую голову, виднелись обрушенные декоративные склепы со множеством разрытых возле них ям, что запросто можно списать на труды кротов, если бы не размеры. Над некоторыми могилами до дрожи в коленках протяжно скрипели ржавые кресты, под корнями и в норках тихонько попискивали кладбищенские крысы, пронзительно кричали вороны, восседающие на расколотых мраморных плитах. Мрачно, словно отпевая панихиду, скулил и плакал ветер, одиноко блуждающий мимо захоронений, временами поднимая страшный рев и бросая в нас скопившуюся на дороге листву.
– А другим маршрутом не могли пойти? – нарушил длительное молчание я, уже полминуты крутя меж пальцев сигарету и все никак не решаясь закурить.
– Ну извини, Сид, это тебе, знаешь ли, не улица… – с каким-то отеческим укором промолвил Айс, все это время держа наготове лук и вертя головой то влево, то вправо, словно ожидая сиюминутного нападения. – Тем более других дорог пока не вижу. Да и нет их, скорее всего…