— Что, духи, совсем ох…ли? — в темноте не было видно, кто говорит, но по голосу Иван догадался. Стоявший ближе всех Тунгус загнулся от удара в живот, а Художник отлетел на пол. Две тени подступили к Ивану, он поднял руки, защищая лицо.
— Руки! — рявкнул кто-то. — Руки по швам! Смирно!
— Руки опустил, солдат! — гаркнул еще один. Почти все они собрались возле Ива-на. Он медленно опустил руки, понимая, что сопротивляться бесполезно. И полу-чил точный удар в солнечное сплетение. Воздух кончился и, задыхаясь, Иван по-валился на колени. Кто-то от души врезал по ребрам ногой.
— Эй, ногами не бить! — прикрикнул кто-то, вроде бы Немченко. — Следы оста-нутся.
Добродушно улыбаясь, вожди ленинизма покровительски взирали со стен, наблюдая, как дюжие молодцы избивали три скрючившихся на полу тела.
Ивана вздернули на ноги, и удары посыпались один за одним: в живот, грудь, по почкам… Он снова упал, краем глаза разглядев, как дед раз за разом припечатывал Художника к стене. Тунгус мотался как огромный гуттаперчевый столб, но не падал. «Повезло Саньку, — подумал Иван. — Пропустил самое инте-ресное…»
Потом духов свалили на пол. Лежа, Иван видел перед собой лишь несколько пар черных сапог, и узкую полоску света, пробивавшуюся под дверью из коридора. Туда бы, на свет…
— Слушать сюда! — произнес кто-то. — Если еще кто-то будет тормозить, или глазами зыркать… Будем каждую ночь учить! Всех! Все ясно? А тебе, Ворона? — дед наступил лежащему Ивану на руку. Иван застонал, пытаясь вытащить руку. Сапог больно давил на кисть.
— Понял, сука? Попал в ПВО — гордись, не попал — радуйся!
— Ладно, пошли, — сказал кто-то из дедов. — Он все понял. А не понял, будем п…ть, пока не поймет.
Дед убрал ногу, и Иван схватился за раздавленную кисть. Деды ушли.
— Пошли, умоемся, — сказал, поднимаясь с пола, Художник. — Урок окончен.
Словно в тумане, Иван поднялся на ноги и пошел за приятелем в туалет.
— За что нас били? — смывая кровь, спросил Иван. Леша повернул мокрое при-пухшее лицо:
— Для профилактики.
— Как так? — не понял Иван.
— Вот так. Даже если ты не тормозишь, все шаришь, как положено — все равно они будут нас бить.
— Зачем?
— Я же говорю: для профилактики. Чтобы не расслаблялся.
— Дерьмо! Все они — суки и дерьмо! — Иван посмотрел в зеркало. Да, он изме-нился. То же лицо, но что-то изменилось. Дело не в том, что похудел, и скулы приобрели более жесткий и мужественный вид. Глаза стали другими. Странно, раньше были карие глаза, а теперь темно-коричневые. И взгляд стал пронзитель-ный и дерзкий. Не нравится он им… Пусть катятся к черту — другого лица у меня нет!