— Где остальные? — спросил Блюститель. Подросток вздрогнул, ищуще завертел головой. Сипение прорвалось тихим, задыхающимся: «Клара! Клара!.. Пожалуйста! Пожалуйста… пожалуйста…» Потом всхлип. Еще всхлип. Еще. Блюститель опустил линзер. Сбросил шлем.
— Где остальные?
— Пожалуйста… пожалуйста…
Нет, так они не договорятся. Нужен Фильтр. Блюститель шевельнул линзером — парень отшатнулся. Блюситель поймал его на ладонь и автоматически нашел точку за ухом, впечатался в нее большим пальцем.
Парень уронил голову в ладонь Блюстителя, затих. Засопел ровно, перекрывая тишину только короткими очередями ступенчатых всхлипов. Так-то лучше!
Блюститель вынес его из приемной капсулы, уложил в кресло. Осторожно вытянул кисть из-под щеки малолетки. Тот несколько раз чмокнул. И щека гладкая. Совсем еще ребенок. «И наполнит Свет Слепящий душами малыми и чистыми…» Но когда эти малые души сбиваются в стаи, то вытворяют не очень чистые дела. Надо выяснить, что делается в голове у этого малого, пока он не очухался. Блюститель стал настраивать Фильтр.
— Вот, значит, как… Так, значит… Вот как, значит… — он выжимал скорость из мобиля, гоняя по маршруту через все Секторы. Спешить было некуда. И незачем. Уже некуда, уже незачем. Но он все выжимал и выжимал из мобиля. Скорость успокаивала, охлаждала. — Вот, значит, как…
Завтра дежурство будет спокойным. Завтра в День Всех Святых ему уже не нужно будет выжидать зуммеров Контроля. Не нужно спасать ревнителей от детишек. И детишек от ревнителей. Правда, завтра снова могут нагрянуть дикие кошки из неумеренных. Но теперь-то он к ним подготовится. Забронирует себе Бункер на сутки, на двое. А ведьмы пусть визжат и требуют вернуть… Они утомятся и отправятся в свои дома. Туда, где их ждут, не дождутся чада, которые еще слишком малы, чтобы уйти под Город. «И враги человеку домашние его…»
Последний из малюток отлеживался в кресле мобиля после Фильтра. Последний. В Городе не осталось ни одного… Еще днем, когда они отсиживались под Городом, их было две дюжины, последняя стая. Еще десять минут назад их было всего двое («Клара! Клара!»)…
Ревнители не совались под Город — зачем рисковать? Но ревнители взяли под наблюдение каждый люк и ждали. Они рассеяли последнюю стаю по всем Секторам и вылавливали. Так показал Фильтр. Еще Фильтр показал, почему детишки не утихомиривались, почему они ночь от ночи становились все ожесточенней и агрессивней. Они слышали и видели Пророка в визионе, они слышали Истину. Они ее приняли всерьез с чисто детским простодушием. Они видели, что их остается все меньше — души малые и чистые, угодные Свету Слепящему. Они не хотели Света Слепящего посредством оборонного линзера ревнителей. И они решили превратить свои души в смрадные и недостойные. Недостойные Света, потому недостойные внимания ревнителей — и крушили, сжигали, потрошили, растаскивали, избивали. И думали: теперь-то их оставят в покое. И вызывали только новую волну ненависти. Они сами закрасили себя в угол, да. Но краска была у Пророка с его Истиной. И они уже не помышляли о древней забаве в канун Дня Всех Святых — последние две дюжины.