Больше в тот день мы о ней не заговаривали, и я всячески старалась не думать о Рифате, убивая время за вышиванием, примеркой платьев из гардероба тетушки Арчи и бесцельными блужданиями по комнатам его просторного дома. В одной из комнат, предназначенной для хранения бумаг и прочих письменных принадлежностей, я обнаружила раскрытую книгу — под столом, что сразу же позволило сделать мне верные выводы. Эта книга представляла собой не что иное, как дневник Пуаро. Любопытно почитать, что нацарапал в ней лохматый паразит. Наверняка что-нибудь крамольное… Первые две страницы были сплошь усеяны закорючками — решил попрактиковаться в чистописании, а заодно отбить интерес у случайного читателя. Со мной его хитрость не пройдет. На третьей странице начинался связный текст. Впечатления от похода в оперу, двадцать первого симендрия (по-нашему, октября):
«Певичка орала как оглашенная. Будь у меня помидор или кочан гнилой капусты — непременно запустил бы им в эту бездарщину! — Клякса. — Ужин при свечах был просто великолепен. — Клякса. — Месье Стайл засматривался на мою хозяйку. Чувствую, прилипнет он к ней, как банный лист».
Дальше я читать не стала. До того муторно! Отвернула страницы, как они лежали изначально, — не хватало еще, чтобы хвостатый обормот что-нибудь заподозрил. А он заподозрит, ох, заподозрит! Нюх у него отменный, да и мнительности не занимать. Впрочем, от последствий подобного рода есть одно надежное средство под названием парфюм. Пошарив на полках, я нашла, что искала: стойкие цветочные ароматы способны охладить пыл любого сыщика, а уж флакончик «теткиных зловоний», как Арчи часто именовал духи своей родственницы, в таком деле просто незаменим. И хоть я ни разу не встречалась с его теткой, охотно отправила бы ей с посыльным пару коробок конфет.
Благо, никто не застал меня за сим предосудительным занятием, и, когда я покончила с распылением духов, радостный настрой у меня прямо-таки зашкаливал. Наверное, точно так же чувствует себя преступник, которому удалось замести следы.
До ужина я проболталась в оранжерее, где личный садовник Арчи выращивал редкие виды растений. Диковинные даже для наших краев деревца поражали гладкостью стволов и необычайной формой листьев, а огромные розовые и голубые бутоны, таившие в себе нежность южных ночей, вот-вот должны были явить миру свою девственную красоту. Я пообещала себе, что ни в коем случае не пропущу время их раскрытия. Но тут, как назло, в оранжерею собственной персоной явился Арчи и, невзирая на отчаянные сопротивления с моей стороны, вывел меня на лестничную площадку.