Пленники дружно налегли на принесенное в вигвам угощение. Нескольких глотков виски хватило для того, чтобы заставить несчастных почти совершенно забыть об ожидавшей их участи. Трапперы отдали должное угощению и, покончив с ним, начали непринужденно разговаривать. Примерно через полчаса в вигвам вошел Красное Облако, сопровождаемый шестью вооруженными воинами.
— Совет уже собрался и ожидает вас, бледнолицые! — сказал он. — Смело предстаньте перед лицом ваших судей!
— Ух ты, старый шут! — выругался Гарри, поднимаясь на ноги.
Четверо пленников вышли под конвоем индейцев. Бэд Тернер прихватил бутылку, в которой оставалось еще порядочное количество виски.
— Если нам придется слишком много болтать, — сказал он, — у нас найдется чем промочить горло.
Великий совет избрал для заседания типи самой Минне-гаги. Суд состоял из председателя, роль которого играл Красное Облако, его помощника Сэнди Гука и четырех избранных краснокожих воинов, носивших забавные имена: тут были Тяжелые Мокасины, Белая Птица, Горбатый Бизон и Проворные Ноги.
Миннегага, являвшаяся представительницей обвинения, не входила в состав суда.
При появлении пленников импровизированные судьи поднялись и приветствовали их неопределенным возгласом, звучавшим довольно зловеще. После этого приветствия судьи и обвиняемые расположились друг против друга на бизоньей шкуре. Вход в вигвам был занавешен, а по кругу разместились две дюжины вооруженных карабинами воинов.
Суд приступил к разбору дела.
Красное Облако набил табаком свою трубку, взял прямо пальцами уголек из горевшего посредине костра, наполнявшего типи едким дымом, зажег трубку, сделал две или три затяжки, потом передал соседу, то есть Сэнди Гуку. Тот в свою очередь, затянувшись несколько раз, передал трубку Горбатому Бизону. От Горбатого Бизона трубка перешла к Белой Птице и так далее.
Пленники ожидали, что придет и их очередь, но они не удостоились такой чести, и даже Миннегага не получила трубки. Когда ритуал закончился, Красное Облако обратился к своей дочери:
— Обвиняй!
Миннегага поднялась со своего места, одним движением сбросила с себя великолепный плащ, величественно выпрямилась, поразительно напоминая собой покойную мать, и, показывая рукой на Джона, индейского агента, заговорила:
— Перед вами, наиболее храбрыми и знаменитыми воинами нашего племени, я обвиняю этого человека в том, что он скальпировал мою мать! Он убил великого сахэма сиу!
Потом, повернувшись к трапперам Гарри и Джорджу, она продолжала:
— Я обвиняю перед вами, о воины, этих двух бледнолицых в том, что они расстреляли моего сводного брата, великого воина Птицу Ночи, в Ущелье Смерти. Я жду, что вы отомстите за погибших.